– Здесь недалеко конюшня и хутор Курид с Ерунд-озера, – пригнувшись, зашептал Хельги. – Нам нужно пять лошадей.

– Да зачем нам лошади, куда как лучше лыжи…

– Тс-с! Сделаем так…

Посовещавшись еще немного, «Рыси» встали и, не оглядываясь, быстро пошли к лесу, на ходу стряхивая с одежды прилипший снег.

Светлая полоса медленно шла с запада, там, над морем, голубела уже чистая полоска неба.

Зашевелились в сугробах ольховые заросли и на тропу выбрались два молодых парня: Бьорн с хутора Курид и Харальд Бочонок.

– Ну вот, видишь – все вышло, как и предложил Заика, – восторженно потирая руки, воскликнул Бьорн: невысокий, коренастый, с длинными жилистыми руками, он чем-то напоминал медведя. Харальд отвернулся, махнув рукой. Дался ему этот Заика. Нет, он, конечно, умен, но уж больно скользкий – ишь, чего придумал: аккуратно забросать землей лужу у самого лагеря, а потом, уже здесь, несколько раз пройти по тропе – типа все «Медведи» тут побывали. Не по душе были Харальду подобные придумки, да делать нечего – все-таки в этой игре он и его лучшие друзья – Ингви и Хельги – были соперниками, так решила судьба в лице Эгиля. А раз так – надо тянуть лямку до конца: по мысли Дирмунда Заики ему вместе с Бьорном необходимо было вызвать у «Рысей» переполох, похитив их самое слабое звено – малыша Снорри. А уж затем, к исходу вторых суток (а всего было отпущено трое), в дело вступили бы основные силы «Медведей», как раз сейчас строившие из снега укрепленную стоянку в горах за усадьбой братьев Альвсенов. Место предложил выбранный вожаком Фриддлейв: он знал там каждый камень, да и с пищей проблем не возникало – рядом отцовский хутор.

Ближе к полудню снег утих, и выглянувшее солнце осветило дальний лес, за которым блеснул голубоватый лед Ерунд-озера.

– Красиво как! – мечтательно потянулся Бьорн. Они с Харальдом стояли на вершине холма, прячась за редколесьем и внимательно наблюдая за тропинкой – У нас там сейчас хозяйка Курид как раз печет лепешки… Ой, смотри, смотри!

Он вытянул вперед руку: трое всадников быстро промелькнули между деревьями, скрываясь в дальнем лесу.

– Они?

Скакавший последним замешкался, что-то выронив, обернулся – и Харальд с Бьорном хорошо разглядели рыжего Ингви.

– За ними! – скомандовал Бочонок и «Медведи» бегом ломанулись к лесу.

К вечеру совсем распогодилось. Над близким морем засияло – совсем по-летнему, так, что больно глазам – желтое солнце, освещая обширные строения усадьбы Альвсенов, небольшое озеро, пастбища с пасущимися коровами и овцами. За пастбищем смутно угадывался хутор Свейна Копителя Коров, отца вожака «Медведей» красавчика

Фриддлейва. Сам Фриддлейв – высокий, красивый, светлоглазый – стоя на свежем пне, с удовлетворением осматривал только что выстроенные на снегу укрепления: ограду со рвом и снеговым валом, политым озерной водой, и лежащую горизонтально высокую башню из крепких жердей. Хитрый Дирмунд Заика предложил поставить башню вечером, как стемнеет – иначе уж слишком было бы заметно.

– Да кому заметно-то? – Усмехнулся Хрольв Приблуда. – Ведь эти придурки, «Рыси», рыщут сейчас в дальнем лесу у Ерунд-озера! Лучше поставим башню сейчас, а ночью можно будет и отдохнуть, и подкрепиться.

Фриддлейв, однако, поддержал не его, а Заику. Страховался на всякий случай, тоже не полный дурак был. А вдруг разгадают «Рыси» Заикины хитрости?

– Эй, Фриддлейв! – неожиданно закричал часовой с сопки. – Тут к тебе какой-то мужик. Главного спрашивает.

Фриддлейв пожал плечами и быстро направился к сопке, поросшей редковатыми молоденькими сосенками. У одной из них злобно кусал удила огромный вороной конь, на котором сидел здоровенный бугай с буйной рыжей бородищей. Фриддлейв сразу узнал младшего Альвсена – Бьярни и почтительно поздоровался.