Окна залитые солнечным светом встретили меня парадом солнечного бликов. Он отражался отовсюду.

Колко, пронзительно солнце отталкивалось от гранённого хрусталя на каминной полке. Мягко стелилось по полированным мраморным плитам пола, вилось ажурными бликами по лаковым деталям огромной кровати, стоящей в глубине комнаты.

Сама комната была большая, как танцевальный зал. Из мебели только кровать и кресло перед зеркалом.

Перед камином лежали медвежьи шкуры, ворох шёлковых подушек и вазоны с цветами. Море цветов. Весь воздух был пропитан ими.

Я такого пиршества роскоши не могла себе представить. Золотые огромные вазоны завалены пышными облаками пионов и лилий. В зеркалах золотистой пыльцой отражался желтоватый невесомый тюль, плавно вздымающийся от малейшего ветерка.

Нас уже ждали мастерицы. Не успели мы с Илием влететь в комнату, меня тут же вытряхнули из сутаны, обернули простынями и усадили в кресло.

В четыре руки девушки занимались моим маникюром, педикюром, искали на теле волоски и удаляли нещадно. Самым живодёрским образом намазывая патокой и сдирая чуть ли не с кожей вместе.

Правда тут же чем то мазали, боль стихала, а кожа не становилась малиновой, как обычно после таких процедур дома.

Илий уставился на мою шею, замер:

– Что это у тебя?

– Где?

– На шее.

Я с интересом посмотрела на себя в зеркало. Что такого он там увидел, что аж побледнел, бедняга.

Приглядевшись, поняла: два синяка размером с монету от его пальцев, когда он чуть не придушил меня, расцвели багрово-фиолетовыми пятнами.

– Ничего особенного, –я злорадно улыбнулась, – просто кто-то на днях хотел удавить королевскую невесту.

Илий взмахнул руками, запричитал:

– Пойду за Знахаркой. Хоть бы в своей берлоге была бабушка, хоть бы черти её куда нибудь не утащили, – последние слова он уже говорил, выскочив из комнаты.

В это время внесли стол, завтрак. Горячее какао, бисквиты. Прелесть какая! Я вдруг поняла, что ужасно голодна. И хотя сильно нервничала перед свадьбой, со стола всё смела в один момент. И правильно сделала, потому как в дверях появились Илий и Знахарка.

Я первый раз видела клубок чёрных тряпок, свернувший в себя нечто костистое и угловатое при дневном свете. Древнее существо всё так же был скрыто капюшоном, из под которого было видно глубоко изрытое морщинами и шрамами лицо женщины.

В момент, когда Знахарка приблизилась ко мне и взглянула на шею, я видела полыхнувший горящими углями странный, бесконечно глубокий, бездонный взгляд старой женщины. От неё потянуло запахом серы. Знахарка отошла к двери, встала у порога, поманила Илия за собой.

– Скажите, бабушка, а где Анаис?

Вот интересно, что за нечистая сила сидит у меня в голове. Какое мне дело было до этой Анаис, чего я вообще рот открыла.

Старуха засмеялась громко, резко. Широко открывая рот, зиявший чёрным провалом в тени нависающего балахона, она издавала не то квакающие, не то хлюпающие звуки:

– Дорого девка заплатит. Ты знаешь за что.

Чёрный плащ Знахарки сотрясался от её хохота, старуха продолжила:

– Она же в темнице сидит слепая, да ещё и лысая. Сама на себя твоё проклятие вылила.

– Ей надо помочь, Вы же ей поможете? – я испуганно наблюдала за костлявой кучей в чёрном. Знахарка резко замолчала.

– Не моя воля чтоб ей помереть. Его!

Она вышла, Илий выкатился за ней. Я сидела раздавленная. Бедная Анаис. То есть, событие позапрошлой ночи не осталось без последствий? Анаис схвачена и наказана.

Меня расчёсывали, завивали, сплетали мои чудесные волосы в красивые локоны, подбирали завитки бриллиантовыми шпильками.