– Алкей, спой нам ту, которая начинается со слов… – решила подсказать поэту Дидамия какой-нибудь из наиболее любимых лирических напевов.

– Нет, я хочу, чтобы сейчас нам спел Фаон, – вдруг сказал Алкей, со смехом передавая лиру в руки юноши, – раз уж он проговорился, что его учительница обучила также и искусству пения…

Фаон сильно покраснел от столь неожиданного предложения, а у Сапфо сердце застучало от желания ему помочь. Надо бы как-нибудь вызволить мальчика из неловкого положения. Но, с другой стороны, ей самой так хотелось послушать, как Фаон поет!

Недаром кто-то из древнейших говорил, что именно в пении больше всего проявляется душа человека.

Но вот только осмелится ли юноша запеть при всех?

– Вообще-то я пою только в уединении, для себя, – пробормотал Фаон, неловко вертя в руках лиру. – Я мало знаю песен и не умею петь при людях.

– А ты представь, что мы – это ты! – воскликнул захмелевший Алкей, который буквально загорелся идеей послушать пение юноши. – Если ты сейчас пропоешь для нас хотя бы куплет, то докажешь, что относишься ко всем нам, присутствующим за этим столом, так же любовно и доверительно, как к самому себе!

– Хм, все мы на самом деле состоим из одного теста, – неожиданно добавил Эпифокл. – И это тесто связуется между собой из материи, воды и любви, но в разных соотношениях. У кого-то больше плоти и воды, но если они крепко сцеплены любовью, то это… Впрочем, сейчас не время для философии: спой нам, мальчик, что-нибудь про любовь.

– Хорошо, – согласился Фаон. – Но имейте в виду, что если я заставлю вас мучиться, то не буду в этом виноват – вы сами попросили меня петь. Филистина выучила меня нескольким песням Сапфо. Я не оскорблю тебя, если пропою одну из них сейчас своим неумелым голосом?

Сапфо только теперь поняла, что слова Фаона, а также взгляды всех присутствующих обращены именно к ней, и торопливо кивнула.

Фаон несколько раз пробежал по струнам и своим мальчишеским, немного хрипловатым голосом запел одну из самых простеньких песен Сапфо, которые можно исполнять под несложный аккомпанемент. Эту песенку почему-то особенно любит напевать вслух возле своего очага кухарка Вифиния.

весьма приблизительно, срывающимся голосом начал выводить Фаон.

Но, слушая знакомую до каждого звука нехитрую песню в исполнении этого юноши, Сапфо внезапно почувствовала, как у нее подступил комок к горлу, не давая возможности ни вздохнуть, ни выдохнуть.

Фаон пел совсем тихо, чуть ли не шепотом, и оттого каждое слово хорошо известного всем стихотворения звучало как-то особенно интимно, словно высказанное наедине признание в любви. Поэтому все слушатели, а особенно слушательницы, невольно затаили дыхание.

Что же касается самой Сапфо, то она и вовсе ощутила во всем теле непонятный жар. Слушая, как громко колотится совсем близко к горлу сердце, Сапфо снова и снова спрашивала себя: боги, что со мной? Неужели я заболела? Или меня внезапно настиг из-за угла вездесущий Эрот? Но это было бы чересчур глупо, нелепо и странно.

Ведь Фаон – совсем еще ребенок, который только-только достиг совершеннолетия, и навряд ли еще познал женщину. А она к этому времени прожила бесконечную, длинную жизнь, полную любви и разочарований.

Нет, Сапфо пока не хотела верить, что с ней – для многих такой недосягаемой и прекрасной! – могла приключиться такая внезапная беда.

Именно беда, потому что как иначе можно назвать чувство к юноше, который должен совсем скоро навсегда покинуть Лесбос? И кто открыто, по-детски радуется предстоящему отъезду?