Провисев целую ночь на телефоне, так и не найдя определенности, наутро встретились за кратким завтраком перед самолетом. Соленый от слез кофе и рюмка коньяка – чтобы хоть как-то заглушить боль. И жизнь повторилась. Снова вырвав сердцевину и оставив окровавленную рану, я села в самолет и улетела на другой конец земли. Это уже не игра и не иллюзия – это жизнь, созданная нами, взрослыми, осознанно. Жизнь, сотворенная нами, и в этот раз – навсегда.

Память. Пережитая, вечно живая, оставшаяся в прошлом – и потому бессмысленная. Память, которая вырывает из реального, отправляет в иллюзорное, делая настоящее пустым и бессмысленным.

Я помню – мою любовь, мою боль, мою прожитую несостоявшуюся жизнь. Я помню…

Пляжная метаморфоза

(молодость)

Я лежу на спине, широко раскинув ноги. Именно из того места между ногами по всему телу разливается приятная истома. Это от теплого солнца, которое уставилось своим горячим оранжевым глазом именно туда. Хорошо, что солнце послеобеденное – низкое, нежное. Будь это полдень, оно меня бы испепелило, растопив мои внутренности и заставив извергаться дымящейся лавой, как вулкан, занимающийся любовью с огнем.

Весной во Флориде уже очень жарко, и мои отпускные мозги, как и все тело, расплавленные и парализованные, словно при занятии любовью, перестают думать – только чувствуют. Я лежу, растворяясь в ощущениях, и легкий ветер бесстыдно ласкает мою обнаженную грудь. Навязчивое желание снять лифчик от купальника – это изощренное изобретение пытки женщин – не отпускало меня с самого первого дня. Но я никак не решалась. Не решалась, потому что никогда раньше этого не делала публично. Это казалось несовместимым с моим образом: жены, матери, учителя, серьезной, приличной женщины. Бла-бла-бла… Сейчас понимаю: это надо было сделать давно. Это надо было делать всегда.

Я сама удивилась, как легко у меня это получилось. Перед тем как снять купальник, я робко оглянулась. Пляж был немноголюден, и, убедив себя, что никто этого и не заметит, я решилась. Удобно растянувшись на лежаке, я накрыла лицо шляпой – как бы прячась от солнца. Ну конечно, от солнца, убеждала я себя! От кого же еще?

Лежать под шляпой безопасно и комфортно. Слышу мужские и женские голоса, шаги справа и слева. Кажется, что я – под шляпой, а на лежаке – другая женщина, обнажив грудь и вольно разбросав по сторонам ноги. Свобода! Хоть шапочная, но свобода! Это раздвоение личности мне нравится: вроде я сохраняю образ приличной, скромной женщины – под шляпой и в то же время наслаждаюсь свободой духа, что мне кажется более истинно для моей сущности.

Лежу. Телу комфортно и приятно, ничего не давит, не ограничивает. Я расслабилась до провала в дремоту. Проснулась от шума. С закрытыми глазами, кожей, а вернее, обнаженными сосками почувствовала взгляды толпы.

Приподняв шляпу, я привстала на локтях и огляделась. Вокруг собралась теплая, почти семейная гурьба. Напротив, буквально в нескольких метрах, устроился одинокий мужчина. Он «читал» книгу, прикрыв глаза темными очками. Чуть слева молодая парочка неотрывно следила за моими движениями. Справа – семья из Германии с двумя мальчиками-подростками и чуть дальше – компания туристов из Англии с очень британским акцентом. Чувствую тяжесть от плотности внимания и потребность стряхнуть их взгляды, как липкий песок с мокрого тела.

Надеваю лифчик от купальника и снимаю шляпу – преображаюсь из человека, свободного духом, в особь женского пола. Моя метаморфоза сразу же меняет микроклимат нашего кусочка пляжа. Одинокий мужчина захлопнул книгу, снял солнечные очки и отвернулся. Молодая парочка переключила внимание на девушку в купальнике с очень открытой попой. Немцы начали играть в волейбол, а британские парни ушли купаться. Мне полегчало, и я тоже решила освежиться в манящих водах океана.