По пятницам наши ужины проходят под знаком Франции. Салфетки из белой ткани расшиты лилиями по краям. Приборы витиеватые – французский антиквариат. У нас даже имеются миниатюрные серебряные солонка и перечница в форме Эйфелевой башни. Разумеется, нам приходится быть осторожными с меню из-за моих аллергий, но мама всегда готовит собственную версию кассуле – это французское стью[6] с курицей, сосисками, уткой и белой фасолью. Любимое блюдо моего погибшего отца. В состав той версии, которую мама делает для меня, входит только белая фасоль, приготовленная в курином бульоне.

– Мэделайн, – говорит мама, – мистер Уотерман сказал, что ты задерживаешь задание по архитектуре. Все в порядке, детка?

Я удивлена ее вопросом. Я знаю, что немного запаздываю, но, так как я всегда и все сдавала в срок, у меня никогда не возникало мысли, что мама следит за этим.

– Задание слишком сложное? – Она хмурится, накладывая кассуле в мою тарелку. – Хочешь, я найду тебе другого преподавателя?

– Oui, non, et non[7] – отвечаю я по-французски на каждый вопрос поочередно. – Все хорошо. Я сдам задание завтра, обещаю. Просто потерялась во времени.

Мама кивает и начинает отрезать и намазывать маслом ломтики хрустящего французского хлеба. Я чувствую, что ей хочется спросить о чем-то еще. Даже знаю, о чем именно, однако она боится услышать мой ответ.

– Это из-за новых соседей?

Карла внимательно смотрит на меня. Я никогда не лгала своей матери. У меня не было повода, да и не умею я это делать. Но что-то подсказывает мне, что сейчас нужно поступить иначе.

– Я просто зачиталась. Ты же знаешь, как меня затягивает хорошая книга. – Я стараюсь говорить как можно убедительнее. Не хочу, чтобы она беспокоилась. Из- за меня у нее и без того хватает причин для беспокойства.

Как по-французски будет «лгунья»?

– Не голодна? – спрашивает мама через несколько минут. Тыльной стороной кисти она трогает мой лоб. – Температуры у тебя нет. – Она задерживает руку чуть дольше обычного.

Я уже собираюсь заверить ее, что все в порядке, как вдруг раздается звонок в дверь. Это случается настолько редко, что я просто не знаю, что и думать.

Звонок звенит снова. Мама наполовину поднимается со стула. Карла встает полностью. Звонок раздается в третий раз. Я беспричинно улыбаюсь.

– Хотите, я посмотрю, кто там? – спрашивает Карла.

Мама делает отрицательный жест.

– Подожди здесь, – говорит она мне.

Карла встает у меня за спиной, мягко кладет руки мне на плечи. Я знаю, что должна оставаться на месте. Знаю, что этого от меня ждут. Конечно, я и сама жду от себя именно этого, но почему-то сегодня не могу с собой справиться. Мне необходимо знать, кто пришел, даже если это всего лишь заблудившийся турист.

Карла касается моей руки:

– Твоя мать велела тебе подождать здесь.

– Но почему? Она чересчур осторожна. И она все равно никого не пропустит через воздушный тамбур.

Карла уступает, и я уже иду по коридору, а она – следом за мной.

Воздушный тамбур – это маленькая герметичная комнатка, прилегающая ко входной двери. Она служит преградой потенциальным вредоносным элементам, которые могут просочиться в дом извне. Я прижимаюсь к перегородке ухом. Сначала слышу только шум работающих воздушных фильтров, но потом различаю голос.

– Моя мама попросила передать вам бундт[8]. – Голос низкий, ровный и определенно удивленный. Мой мозг обрабатывает слово «бундт», пытаясь представить, что это и как может выглядеть. А потом до меня доходит, кто стоит в дверях. Олли.

– Дело в том, что мамины бундты не очень вкусные. Они так себе. На самом деле они просто несъедобные. Между нами говоря.