-На месте Раковой я бы описался прямо там. Ты на неё так зыркнула.

И он уже смеётся в голос. Я смотрю на него и не могу не начать улыбаться. Я вдруг понимаю, что верю ему. Нет, не так...ВЕРЮ. Я такая дура. Так странно...Я раньше никогда так часто себя глупо не чувствовала, а рядом с Авериным это происходит постоянно. Но мне это нравится. Я не знаю, не могу объяснить почему. Я задаю ему следующий вопрос, хотя уже точно знаю на него ответ.

-Но ведь она не просто в туалет пошла.

Никита согласно кивает и обнимает меня, рассеянно поглаживая поясницу, притягивает ближе к себе.

-Не просто, но это был лишь намек, который я предпочел не замечать. Она поняла.

-Сомневаюсь,- фыркаю я.

-Я не хочу говорить о Раковой,- шепчет Ник, склоняясь ко мне и прикусывая мочку. Одна его рука сползает с моей талии на бедро и сжимает ногу сквозь тонкую ткань брюк. Его язык скользит по ушной раковине, очерчивая контур.

Меня тут же накрывает безвольной чувственной пеленой. Я ещё никогда не была так близка к тому, чтобы сдаться. По телу пробегает жаркий ток, и я неожиданно ярко ощущаю выпитую текилу, с новой силой туманющую голову. Разве так бывает? Глаза сами собой закрываются, губы Ника скользят от уха по моей шее всё ниже, оставляя влажный обжигающий след. 

-Тебе бы в травму,- мямлю из последних сил, даже не пытаясь как-то ещё его остановить.

-Я уже говорил, что мне не нос понадобится,- хрипло отвечает Никита, и я ощущаю его улыбку на своей ключице.

Где-то на периферии сознания истошно бьётся мысль, что надо бы сказать, что у меня никого никогда не было, что для меня это не просто приключение в машине. Но Никита снова целует меня: требовательно и жадно. Его язык толкается мне в рот, а левая рука обхватывает мой затылок, делая поцелуй ещё глубже. И я обо всём забываю. Иллюзия контроля, что я могу остановить его в любой момент (а я почему-то уверена, что Аверин сразу остановится), освобождает меня от всех тревог, позволяя бездумно погрузиться в ощущения. Я жадно втягиваю воздух, пропитанный им, зарываюсь пальцами в черные густые волосы, ощупываю лицо, грудь, ловлю бешеное биение сердца, забираюсь ладонями под футболку и провожу по горячей гладкой коже. Чувствую, как мышцы пресса напряженно сокращаются от моих прикосновений, нахожу дорожку жестких волос от пупка. Словно слепой скрупулёзно составляю карту его тела в своём воображении. Мои глаза плотно закрыты, мне страшно снова провалиться в реальность из этого чувственного небытия.

Ник что-то делает со мной, где-то трогает, но всё кажется таким гармоничным и правильным, и я так сосредоточена на собственных ощущениях, что не различаю отдельные прикосновения, воспринимая всё скопом. Кажется, мою грудь уже не прикрывает топ, на секунду становится прохладно, а потом левый сосок сладко ноет, оказавшись во рту Ника. Я шумно выдыхаю и зарываюсь лицом в его склоненную над моей грудью макушку. Между ног начинает сладко ритмично пульсировать. Телу становится жарко. Мне знакомы и нет эти ощущения. Я трогала себя раньше, но это так по-другому: остро, томительно и стыдно. Я жмурюсь ещё сильней, погружаясь в спасительную темноту. Жадно прислушиваюсь к себе. Никита нетерпеливо дергает шелковый пояс моих брюк, но одной рукой ему неудобно, и я машинально помогаю. Паника в мозгу вспыхивает лишь на мгновение, но быстро сменяется удушливой волной желания, когда его ладонь ложится у меня между ног.

-Всегда больше любил юбки,- бормочет Аверин недовольно, а я нервно хихикаю. И снова громко выдыхаю, чувствуя, как его пальцы медленно погружаются в меня. Внутри всё сжимается, влажные звуки рвут барабанные перепонки, заставляя мучительно краснеть. Никита снова целует меня в губы, имитируя языком движения руки во мне. Голова кружится, и тело млеет. Наверно так себя чувствуют, когда говорят, что растекаются лужицей. Я снова думаю о том, что пора его остановить, бедро жжёт от горячей прижатой к нему твёрдости, в воздухе уже витает мускусный запах возбуждения, забивается в ноздри. Но я вновь малодушно оттягиваю момент, не нахожу в себе сил прекратить.