– Кто это?

Мне отвечают:

– Это режиссер фильма. Марк Донской.

У меня в голове тогда никаких мыслей о кино не было, но про себя я отметил: «Вот это профессия!»

А потом жизнь так закрутилась, геологию я бросил, пошел на телевидение, оттуда меня чуть не выперли, пришлось поступить в киноинститут… И вот уже сорок лет сижу в кресле, курю, мне приносят чай, что-то шепчут, а я киваю головой.

Поэтому мой любимый киношный анекдот такой.

Оператора спрашивают:

– Вот ты после стакана водки смог бы снимать кино?

– Смог бы.

– А после двух стаканов?

– Вряд ли… Но гарантирую: все будет в фокусе.

– А после бутылки?

– Смог бы. Но только – как режиссер.

Еще учась во ВГИКе, я уже знал, что буду работать в Одессе.

Одессой я стал бредить еще в детстве. После книжки Катаева «Белеет парус одинокий». Загадочный, прожаренный солнцем, просоленный морем, пропахший семечками, арбузами, свежей и жареной рыбой город. Какое же должно быть интересное детство у тамошних мальчишек! Потом, в юности, в альплагере на Тянь-Шане я подружился с парнем-одесситом. Веселым, остроумным. Как и героя «Паруса», звали его Гарик. Только тогда я и узнал, что Гарик – это прозаическое Игорь.

Потом Одесса вошла в меня, поселилась в моем воображении через Паустовского, Ильфа с Петровым, Бабеля, Багрицкого, Бунина и, конечно, Пушкина.

Я был влюблен в одесские фильмы.

Конец 50-х – начало 60-х – расцвет советского кино. Но даже на фоне этих великих фильмов одесские чем-то выделялись. Свежестью, скромностью (в смысле скромных бюджетных средств), какой-то немастеровитостью, легкостью – как правило, недоступной мастерам.

В Одессе работала молодежь: Хуциев, Миронер, Тодоровский, Ташков, начинала свой трудный путь Кира Муратова. И фильмы они снимали удивительные. Достаточно вспомнить «Приходите завтра», «Жажду», «Весну на Заречной улице»…

Объехав и обойдя пешком чуть ли не весь Советский Союз, в Одессу, которой я бредил с детства, я попал только в 66-м году. Приехали мы с моим однокурсником, Борисом Дуровым, снимать свои дипломные фильмы, короткометражки по двум рассказам не очень талантливого одесского писателя. Ходили мы по этому удивительному городу, вслушивались в удивительную речь.

Вот парень садится в такси, командует водителю:

– На бородатого!

Это значит – на улицу Карла Маркса. Он мог бы сказать шоферу и так:

– Два Карла!

Водитель поймет – значит, пассажира надо высадить на углу Карла Маркса и Карла Либкнехта.

А каково объявленьице:

«Лифт вниз не поднимает».

Одесситы легко понимают друг друга.

– Где кровь проливаешь? (Это значит – где работаешь?)

– Говорите на меня, как на двух (то есть обращайтесь ко мне на «вы»).

– Скажите, если я пойду по этой улице, там будет железнодорожный вокзал?

– Он там будет, даже если вы не пойдете по этой улице.

Моя художница по костюмам, которая тоже впервые оказалась в Одессе, рассказывает:

– У меня вечером поезд в Ленинград. Подхожу к будке сапожника:

– Можно набить набойки на каблуки?

– Почему нет…

– Когда мне прийти?

Поскреб ногтем небритую щеку:

– Ну… придите через два дня…

– Какие два дня! – возмущаюсь. – Тут работы на полчаса! У меня вечером поезд…

– Хорошо. Придите через полчаса, и уже будут готовы…

Прихожу через полчаса. Набойки готовы…

– Сколько я вам должна?

– Ну… – опять поскреб щеку. – Дайте мне три рубля…

– Какие три рубля?! Тут работы на пятьдесят копеек…

– Какая вы скандальная женщина! Дайте мне три рубля… Я вам дам два пятьдесят сдачи…