Рядом с Алексеем стоял новоиспечённый декарх – Актит.

Вчера вечером после разговора с кентархом Алексей объявил старому товарищу о новом назначении. Тот сначала не поверил:

– Поклянись, что не обманываешь!

– Актит, разве такими вещами шутят? С завтрашнего дня ты десятник.

Рот Актита расплылся в улыбке до ушей.

– Кабы не осада – пошли бы в таверну, отметили бы моё повышение. – Но потом лицо его вытянулось. – Погоди-ка! Ведь декархом был ты! Стало быть, и у тебя новый чин?

– Я теперь лохаг нашей полусотни.

– И молчал, скрывая от товарища!

– Когда бы я успел сказать, если сам только узнал? Сначала повысили меня, а потом Октис Гракх спросил, кто достоин быть декархом. Я, конечно, назвал тебя.

– Я знал, что ты не забудешь старого товарища! Я печёнкой чувствовал, что ты пойдёшь далеко, и не ошибся.

– По-моему, полгода назад ты сомневался, что я смогу стать декархом. А отныне я лохаг, и жалованье соответствующее.

– Так и у меня тоже! – возликовал Актит.

– Наконец-то дошло.

Актит наклонился к уху Алексея:

– Скажи по-честному, а сотником когда станешь?

– Это только Богу известно.

– Э, нет, парень! У меня ощущение, что ты знал, что тебя ждёт.

– Только Господь знает судьбу человека.

– Да, правда. Завтра под стены заявятся гунны, и никто не знает, останется ли жив. Но знай – я тебе благодарен. Ты ведь мог назвать другое имя, но вспомнил обо мне. Я не подведу.

– Актит, кончится осада – и мы ещё отметим с тобой наши назначения.

– Думаешь, всё обойдётся?

– Уверен. Варварам город не взять. И гоплитам своим ты это утром скажи.

Между тем гунны отхлынули от ворот: кипящая смола – слишком убедительное средство. От злости гунны начали обстреливать защитников из луков.

Алексей, увидев опасность, приказал своим воинам лечь, укрывшись за стенами. Его полусотня команду выполнила сразу. Но в других десятках, из других кентархий оказались любопытные и поплатились за это жизнью. Дистанция для стрельбы из луков была велика, но над стенами возвышались головы – самые уязвимые места, и стрела даже на излёте обладала достаточной силой для поражения.

Гунны снова пошли на штурм – и снова залпом ударили камнемёты. А когда варвары с тараном подбежали ближе, сифон на надвратной башне изрыгнул струю горящей жидкости. «Греческий огонь» попал на группу гуннов, тащивших таран. Загорелись почти все, в том числе и бревно. С жуткими воплями гунны стали бегать и кататься по земле, пытаясь сбить пламя.

Такая картина заставила содрогнуться даже жестокие души варваров и обрадовала ромеев.

Атака снова сорвалась. Нахрапом, с ходу взять город варварам не удалось. Они отступили, расположившись лагерем за пределами досягаемости катапульт. Город был окружён гуннами со всех сторон, насколько видел глаз. Началась осада.

Но жители и армия были спокойны. В городе имелись источники воды, огромные запасы продовольствия, и потому голод и жажда Херсонесу не грозили.

А главное – была связь с империей. Бухта, где базировались корабли византийского флота, была в черте города, и корабли могли подвозить осаждённым продовольствие и пополнение.

Гунны флота не имели и воспрепятствовать поставкам не могли. Издалека они видели движение кораблей, но только скрежетали зубами.

В бухту прибывали рыбацкие и торговые суда с Крымского побережья. Новости, которые они привозили с собой, были неутешительные. Гунны, как вода в половодье, заняли почти весь полуостров. Небольшие селения не могли противостоять варварам и пали. Жители попали в рабство, селения были дочиста разграблены, многие из них сожжены. И у Аттилы теперь остался один непокорённый город – Херсонес, торчавший занозой в известном месте.