Как вспомню мероприятия, на которых собираются сотни бизнес-воротил со своими спутницами, так в дрожь бросает. Я ненавидела дни, когда необходимо было выйти в свет. Весь этот пафос, лживые улыбки и перемывание косточек за спиной не для меня. Матвей это прекрасно понимал, я всегда пряталась за его спиной. В отличие от меня, Матвей любил внимание, но еще больше он любил меня, поэтому большую часть мероприятий мы пропускали. Запирались в квартире и смотрели до утра любимые фильмы, целовались и занимались любовью.

Жмурюсь, прогоняя воспоминания. Прошлому в настоящем не место, пора бы уже это уяснить.

Поднимаю взгляд, смотрю на Олю. Она молча смотрит на меня. Бедненькая, тяжело ей дается такая информация, мозг не успевает переваривать. Ну что поделать, у многих людей есть секреты. Мой — Матвей Громов.

— ОХРЕ-НЕТЬ! — выдает спустя минуту.

Усмехаюсь, за бокалом с чаем скрываю улыбку. Подруга выглядит не просто удивленной, скорее пришибленной.

— Да, я знаю.

Киваю, ставлю бокал на блюдце. Натягиваю на лицо покер-фейс, стараюсь быть равнодушной. Только вот эмоции не хотят подчиняться, лезут наружу, словно муравьи.

— И что теперь? Вы же так и не поговорили, да? — киваю, кусая губы. — Послушай, ты срочно должна рассказать ему, почему приняла решение уйти. Он должен знать, Лик, — сжав мою руку, с тоской смотрит на меня подруга. — Ты дорога ему, пойми же ты.

Хмыкаю, слыша это «дорога». Возможно, когда-то очень давно, в прошлой жизни, я была ему дорога. Сейчас у него есть невеста, я для него всего лишь бывшая жена без роду и племени. Он даже смотрел на меня равнодушно. Холодно. Отчужденно. Будто и не было десяти лет брака.

— Я беременна.

БА-БАХ.

Хватаю диспенсер, вытягиваю стопку салфеток. Кладу перед собой и разрываю пополам, потом еще раз и еще. Делаю так до тех пор, пока передо мной не образовывается пышное облако. Будучи старшеклассницей, я мечтала, что моя жизнь будет легкой, как это самое облако. Все так и было, пока я не оступилась.

«Сама виновата», — в очередной раз корю себя за глупость и поднимаю взгляд.

Оля смотрит на меня с открытым ртом, рядом с ее лицом вилка с намотанным на зубья беконом. Не донесла до рта, бывает. Хрюкаю, пытаясь сдержать смех. Эти долбаные перепады настроения меня чертовски сильно напрягают, но я ничего не могу с этим поделать. Как бы ни хотела.

Встряхнув головой, подруга опускает вилку. Смотрит на меня, метая взглядом молнии, сжимает кулаки и шипит, словно змея.

— Т-ты ч-что?

Молчу. Виновато улыбаясь, хватаю жалкое панини и впиваюсь в него зубами, чтобы продолжать молчать. Ну что я могу ей сказать? Что весь вечер избегала бывшего мужа, боялась разговора, который должен был состояться? Я видела, чувствовала, что Матвей хотел поговорить, пару раз даже пытался, но я была настолько ошарашена его появлением, что избегала столкновения с ним, как могла. Я не знала, что сказать. Не готова была во всем признаться. А может, лучше сказать, что разговор все-таки состоялся, но точно не такой, какой мы планировали? Или сразу начать с того, что, полностью обезумев, я заявилась в его комнату и предложила себя в качестве… прекрасного воспоминания о прошлом? Глупо. Все, что я ни скажу, будет звучать глупо.

Ну кто виноват в том, что я просто хотела вспомнить, каково это, быть любимой женщиной Матвея Громова.

— Беременна, — повторяю второй раз для особо непонятливых.

И для себя тоже. Я до сих пор не верю в то, что внутри меня растет маленькая жизнь. Это прекрасная новость волнует и в то же время пугает. Единственные дети, которых мне удалось понянчить, — это малыши Софии и Карима. А еще дочь Кирилла.