До пяти часов я в школе, потом сломя голову несусь за Кирой в сад, а дома начинается очередная круговерть.

Я будто белка, но не в колесе, а в барабане стиральной машины, работающей на режиме отжима в тысячу оборотов. А стиральная машина, к тому же, горит. И катится с горы в пропасть.

Оставляю Олега наедине с телевизором и ухожу на кухню, Кирюху усаживаю за стол, даю фломастеры и альбом.

– Мам, поисуем?

– Порисуем, только мне нужно приготовить ужин.

– А потом поисуем?

– Конечно. Начинай без меня, а я пока картошку почищу.

Кирюша увлечённо черкает что-то в альбоме, я занимаюсь едой и не могу перестать думать о том, почему вообще здесь нахожусь. Как докатилась до жизни такой…

Олег не был таким, когда мы встретились. Его речи были полны амбиций, планов на будущее. Я не хотела отношений, думала, что и сама справляюсь, но мне было страшно и непривычно после тёплого и безопасного крыла Дамира.

Казалось, что если мужчина есть рядом, значит, должно быть легче, поэтому я очень быстро с Олегом съехалась, хоть и любви к нему не испытывала. Он был мне симпатичен просто, встретил меня из роддома и первое время даже пытался наладить с маленькой Кирой контакт, но чем больше времени проходило, тем шире и глубже становилась пропасть между ними.

Сейчас такая же пропасть и между мной с Олегом. Мы словно с разных планет, и, как я ни стараюсь, у меня не получается вытащить из него того человека, с которым я была когда-то знакома.

А может, и не было его никогда, и всё это была маска, игра или моё воображение, которое выдало желаемое за действительное, потому что было очень-очень страшно вот так с новорождённым ребёнком остаться совершенно одной.

Давно нужно было уйти. Для чего мне эти отношения? Мне в них некомфортно, одиноко, тоскливо. Когда Олег рядом – мне пусто, когда его нет – тревожно, потому что я уже не чувствую в себе стержня. Не уверена, что смогу одна выжить.

Но разговаривать нам с ним сейчас не о чем. Совместного хобби нет – слишком полярны наши интересы. Вместе мы никуда не ходим и даже фильмы предпочитаем разные. Секс редкий и посредственный.

Так зачем оно?

Но всё же что-то болезненное и гнетущее внутри не даёт мне уйти. Ведь мужчина рядом – это хорошо, да? Даже если этот мужчина такой… Никакой.

– Мам, я нависовава, – зовёт меня Кирюша.

– Нарисовала? Ну-ка, дай гляну!

Склоняюсь над альбомом, где чёрным карандашом буквально четырьмя загогулинами изображена кривая, но внушительная мужская фигура. А на круглом, как блин, лице чернеют два глаза и прямая, суровая линия губ.

– Кто это, Кирюш? – зависаю я над рисунком и заторможенно целую дочку в затылок.

– Не жнаю, – Кирюха пожимает плечиками. – Дядя.

Зато я знаю.

Даже в этом объекте абстракционизма угадываю Шахманова.

А глаза-угольки, кажется, смотрят мне прямо в душу…

– Ася, выдерни шнур из розетки! – кричит Олег из зала.

Микроволновка сломалась. Какой-то механизм глючит, и теперь после разогрева она пищит, не переставая, пока её от питания не отключишь.

– А сам? – ворчу я, но тихо, под нос, потому что никакого смысла в очередной ссоре не вижу.

Сам он, понятное дело, не может. Нужно контролировать все новости. Как титан держит на своих плечах небо, так и Олег своими припираниями с телевизором поддерживает порядок во всём мире.

На ходу подцепляю грязные носки, брошенные Олегом у двери в ванную – не донёс.

Кирюха на кухне собирает за столом пазл. Кухня узкая, тесная, здесь помещается только небольшой гарнитур, холодильник и маленький квадратный стол с двумя стульями.

Выдергиваю шнур пищащей микроволновки, ставлю чайник и бросаю взгляд в окно.