Через двадцать минут я на месте. Огромной пугающей машины Шахманова на парковке уже нет, как и его самого.

Мчусь в группу.

Марина Васильевна встречает меня с выпученными горящими глазами.

– Ася Владимировна, это было что-то! – говорит она с придыханием. – Ворвался сюда, чуть Кирилла с собой не унёс!

– Кирилла?

– Ага, Мазурина. Надеюсь, этот тип больше не планирует здесь появляться? Потому что мы всё начальство предупредили, наверху готовы бить тревогу!

Да, без паники не вышло…

– Не беспокойтесь, больше он здесь не появится.

– Будем надеяться, Ася Владимировна, будем надеяться, – она припадает к дверному косяку и склоняется ближе ко мне. В глазах осуждение и любопытство, без толики сочувствия. – А кто он, этот мужчина?

Отличный вопрос.

Сама ищу ответ на него, но безуспешно.

Муж? Бывший муж? Отец моего ребёнка? Мужчина, превративший моё сердце в кровавые ошмётки? Человек, которого я боюсь сейчас, но который до сих пор приходит мне во снах в той, своей прежней мягкой и заботливой ипостаси?

Я не знаю.

– Мама! – Слышу тонкий детский голосок.

Несётся ко мне моя пуля!

– Привет, солнышко! Как сегодня прошёл твой день?

– Отень ховошо.

– Ну и славно! – Целую Киру в лобик, заправляю за ушки выбившиеся из косичек тёмные пряди. – Давай домой собираться.

Кирюха обхватывает меня ручками за шею, вжимается носиком в мою холодную щёку. Она так вкусно пахнет этой детсадовской едой, порошком, а ещё чем-то только своим, каким-то особенным запахом ребёнка.

Она самое чудесное, что у меня есть, и хотя бы за неё я Шахманову благодарна.

Если бы у меня была возможность назад отмотать и с Дамиром не встречаться, я бы ей не воспользовалась, потому что жизни не представляю без Киры теперь.

Застёгиваю на Кире кофту. Пальцы дрожат, пуговицы не проталкиваются в петельки с первого раза.

Марина Васильевна продолжает стоять над душой, будто ждёт объяснений, но я не обращаю внимания на этот пристальный, прожигающий меня насквозь взгляд.

Я не собираюсь откровенничать с воспитателем своей дочери. Город очень маленький, все друг друга знают, поэтому слухи расходятся со скоростью света. Люди здесь живут в продолжительной стагнации, и любое, даже незначительное событие, особенно касающееся чужого грязного белья, воспринимается с почти безумным восторгом, долго смакуется и обсасывается, обрастает удивительными подробностями.

Я не хочу, чтобы моё имя полоскали на каждом углу. Сегодняшний эпизод и так даст людям повод для сплетен. Пускай они лучше додумывают, чем знают правду, потому что всё равно не смогут придумать хуже, чем есть на самом деле.

– Марина Васильевна, мы следующую неделю дома посидим. Не по болезни.

– Всё равно потом только со справкой от педиатра.

– Я помню, – вздыхаю устало.

С садом пока повременим. Шахманов может предпринять ещё одну попытку. Конечно, если он увидел Кирилла Мазурина своими глазами, то вряд ли решил, что это его ребёнок.

Но Шахманов и сейчас может караулить меня у подъезда, тогда спрятать Кирюху и как-то выкрутиться уже не получится.

В чём я уверена точно – Шахманов сам не отступит, не в его это природе. Поэтому придется мне выйти с ним на диалог и попытаться все словами через рот объяснить. Никуда я с ним не поеду, потому что у меня есть гордость, есть чувства, а еще мне больно до сих пор от его предательства.

Возможно, я смогу донести до Дамира, что меня нельзя, словно куль, закинуть на плечо и унести. Возможно, он даже поймет и отпустит. Но если он узнает про Киру – нет. Ни за что он не уедет без дочери, а при худшем раскладе еще и попытается ее у меня отобрать.