На третий день я не выдержал этой пытки, больше не мог смотреть на близнецов с балкона и не иметь возможности пообщаться с ними, собрался и поехал в кафе. На входе меня встречала другая приветливая девушка-хостес. Я порадовался, что так проще будет осуществить задуманный мною план, поговорить с Валери. Она проводила меня за один из столиков. Через минуту ко мне подошла официант и принесла меню. Я заказал обед и стал дожидаться своего заказа.

Блюда были красиво поданы, выглядели и пахли очень аппетитно. Когда я попробовал их на вкус, то был просто потрясен их чудесным и непередаваемым вкусом. Подобные ощущения я испытывал только в ресторане «Екатерина Великая», где сестра Валери является шеф поваром, а владельцем – Павел, муж Надин. Интересно, у них это семейное или меню этого кафе составляли Павел с женой?

Насладившись незабываемым вкусом этих прекрасных блюд, я попросил пригласить владельца кафе. Сказал, что хочу лично выразить ему благодарность, и у меня к нему есть очень выгодное предложение. Официантка сообщила, что владельцем кафе является не мужчина, а женщина и попросила немного подождать, пока она ей сообщит обо мне. Сделал вид, что не знал этого и удивлен, поблагодарил и остался дожидаться хозяйку кафе за столиком.

Подойдя к моему столику и увидев меня, Валери злобно скрипнула зубами. Ее глаза были полны ярости и ненависти. Я встал поприветствовать ее и предложил присесть. Лера не сдвинулась с места.

- Что тебе надо Воронов? – сказала сквозь зубы и скрестила руки на груди. – Ты думаешь, тут пройдет тот же номер с меню? Так ты ошибаешься. Я и в Москве могла тебя послать, и мне ничего за это не было бы, я просто не хотела, чтобы ты испортил репутацию ресторана мужа моей сестры. – я был шокирован такое услышать. Неужели она тогда считала, что я на такое способен? А я ведь действительно тогда брал ее измором. Несколько раз просил рассказать меню, приносить, то одно блюдо, то менять другое. Но я хотел добиться всего лишь одного свидания. Я же видел, что тоже нравлюсь ей. Может способ был и не совсем честный, но сработал. А портить репутацию ресторану или ссориться с Павлом… и в мыслях не было.

- Значит, вот какого мнения ты была обо мне тогда? – слетело с моих губ. Это не то, что я хотел сказать, но от недовольства ляпнул быстрее, чем подумал.

- Воронов, я свое мнение о тебе сказала на французском, когда тебя увидела первый раз в баре. Помнишь? – я кивнул и ухмыльнулся, вспоминая наше знакомство. – Так вот… тогда я о-о-очень сильно ошиблась. – я удивленно поднял бровь. – Можешь считать те слова комплиментом. Сейчас у меня не найдется ни одного приличного слова в твой адрес. – смотрит на меня с отвращением.

- Могу я узнать, чем заслужил такое отношение? – сдерживаюсь и говорю спокойно. Я должен понять, за что она меня так ненавидит? Валери ухмыляется.

- Тебе корона на твой крошечный мозг давит или у тебя память как у рыбки, три секунды? Я тебе не обязана ничего объяснять. – вздыхает и трет пальцами переносицу. Поднимает глаза на меня. – Олег, просто оставь меня в покое. – делает знак официанту подойти. – Проводите мужчину на выход. Его обед, подарок от заведения. – девушка кивает, Валери последний раз бросает на меня презирающий взгляд, разворачивается и уходит. Достаю купюры, бросаю на стол и, сообщив девушке, что сам найду выход, покидаю кафе.

Вернулся домой. Попытался отвлечься и успокоиться, сидя за документами, но ничего не выходило. Снова и снова вспоминал слова Валери. Никак не мог понять причину ее ненависти ко мне. Ее недовольный образ стоял передо мной. Как же мне хотелось обнять ее, отогреть сердце снежной королевы, прижимая ее к своей груди. Накрыть эти сочные и манящие губы своими, вдохнуть в нее тепло. Растопить лед в изумрудных глазах и увидеть в них весеннюю зелень, которая переливается на солнышке золотистыми капельками. Я помню ее ласковой, нежной, податливой. Мы были, как единое целое. Я наслаждался каждой минутой проведенной с ней вместе, а потом все рухнуло в один миг. Десять лет я пытался ее забыть и не смог. Сердце все так же сжимается при виде ее. Хочется подойти, встряхнуть ее, чтобы с нее слетел этот сугроб, и передо мной стояла опять моя милая Лерочка. Я же слышал ее за забором, она была такая нежная и ранимая, а когда друзья ее утешили, веселая и заводная. И только со мной она была айсбергом, холодным и не прошибаемым.