- Ага, - кивает сын и жалуется тоненьким голоском. – Очень люблю. Мамочка никогда не готовит такое.

- Ну конечно! - закатываю глаза и неожиданно ловлю заговорщицкую улыбку Торганова.

- А что же она готовит? – спрашивает он весело.

- Не знаю. Каши и курочку. А я хлопья люблю и конфеты, - разводит руками малыш.

- Сладости только девчонкам нравятся, - вскользь замечает Витя и снова открывает холодильник, извлекая оттуда два больших пластмассовых контейнера. Один с котлетами, а другой с ломтиками картофеля.

Поднимаю голову к бокалам - ни одного подтека или развода. Идеальная чистота, которая чувствуется во всем доме. Даже широкая кровать у окна, застеленная черным меховым пледом, кажется строгой и безупречной. А еще наряженная елка, примостившаяся в углу.

Чувствуется рука женщины. Не один тут живет Торганов. Или приходит кто-то в гости и помогает по хозяйству. Как когда-то Надя, на которой он так и не женился. Десять лет великой любви не в счет. Может, поэтому я и молчала. Да еще и его родителей попросила ничего не говорить. Наверное, зря. Глупо поступила. Но тогда мне казалось, что Витя ничего не узнает и никогда не вернется в Шанск. А оно вот как вышло.

- А ты тут сам живешь? – оглядываясь по сторонам. И сама не понимаю, как умудрилась ляпнуть, не подумав. Если честно, меня мало интересует личная жизнь Торганова.

Хотя, кому я вру. Да я ловлю каждый намек, каждую фразу тети Лиды Торгановой. Пару раз бегала к Юне, нашей местной гадалке и маминой тетке. Но она только многозначительно надувала щеки и твердила.

- Будет только один шанс, Лиза. Не упусти его.

- Как видишь, - равнодушно пожимает плечами Витя. Ставит в духовку противень с нашим ужином, а затем подзывает сына, бегающего по студии.

- Держи тарелки, Даня. Вилки клади слева, а ножи справа. Рядом салфетки.

Изумленно наблюдаю, как мой трехлетний сын старательно накрывает на стол. И не ошибается ни разу.

На автомате рву листья салата, затем режу помидоры и сама не замечаю, как чиркаю по пальцу острым лезвием.

- Ой! -инстинктивно прикладываю палец к губам

- Что случилось? – в пол-оборота поворачивается Витя. Заметив тонкую струйку крови, морщится недовольно. – Как ты еще голову себе не отрезала, - шипит глухо. И всем своим видом показывает свое недовольство.

Но доктор берет вверх над плохим парнем. И Витя тотчас же открывает аптечку. Достает пластырь и спиртовые салфетки.

- Давай перевяжу, - предлагает строго.

- Я сама, - упрямо мотаю головой.

- Тебе неудобно будет, - не соглашается Торганов и снова приказывает. – Лучше сесть, Лиза. Ты побледнела.

Ноги подкашиваются, в глазах темнеет. Вот как он догадался?

- Да я врач, все-таки, - усмехается отец моего сына, словно услышав мои мысли. Легко нажимает мне на плечо, заставляя приземлиться на стул. А затем внимательно осматривает пораненный палец. – Сильно ты саданула. От души. Хорошо, хоть голова цела, - ворчит он, перевязывая мне палец. – Полежи, - кивает на двуспальную лежанку. А мы пока с Даней все приготовим.

Кидаю рассеянный взгляд на ложе, установленное рядом с огромными панорамными окнами и будто наяву вижу Витю и двух девиц, резвящихся на меховом покрывале. И сердце останавливается от ужаса.

- Что это за хата? – поднимаю к Торганову заплаканные глаза. – Ты нас куда привез?

- Мой дом, - охает он ошалело. – Я его недавно купил со всей обстановкой. Люди хорошие заграницу жить уехали, мне продали за нормальную цену. А что?

- Если ты сюда девушек водишь, то нам тут не место, - шепчу раздраженно.

- Я похож на мерзавца? – испепеляет меня яростным взглядом. – По твоему, я способен привести собственного ребенка на блат-хату? Ты в своем уме, Лиза?