– Уходите! – потребовала я. – Мы сами разберемся.

– Мы хотели по-хорошему, – закатила она глаза и взяла телефон, отошла, кому-то звоня.

– Соня, да что же это такое? – подбежала ко мне мама. – Откуда это лекарство? Ты, может, перепутала с каким-то другим? С пустырником или корвалолом? Может, я сама из сумки что достала? – размышляла она, чуть не плача. – Я ничего не понимаю. Куда она звонит?

– Мам, ты собери сумку, пожалуйста, поедем в больницу сами, с Димочкой надо что-то решить, – дыша через раз от волнения, говорила я, воздуха не хватало. Я задыхалась, ум за разум заходил от этого кошмара.

– Да они нас не отпустят, – схватила она меня за руку и испуганно глядела в лицо. – Ужас какой-то! Извините, – бросилась она к врачу, когда та закончила вызов. – Мы правда ничего такого не принимали. Я ручаюсь, я же всегда была рядом с ней, с ребенком всё было хорошо, он даже не болел, вы же его осмотрели. Ну что мы тут будем разводить сыр-бор из-за какой бутылочки? Не надо никуда сообщать. Мало ли кто ее туда поставил…

– А у вас что, нормально, когда рядом с детской смесью стоят лекарства?

– Да мы просто случайно… Ничего же не произошло…

– Вы уверены? Вы этого еще не знаете. А что вы так нервничаете, дамочка? Если с мамой всё в порядке, психиатры ее отпустят.

– Психиатры? Дурдом какой-то! – голосила мама.

– Это нормальная ситуация, не надо строить из нас монстров, – жестко осекла ее врач. – Осмотры необходимы и матери, и ребенку.

– У нас камеры есть… – подала вдруг голос забытая всеми Стася, которая стояла в уголке. – Ну камеры, радионяня в детской комнате. Можно же посмотреть, как с ребенком обращались. Вы увидите, что у нас всё в порядке. Я здесь тоже живу и ничего такого не замечала. Соня – замечательная мама!

Стасины слова будто придали маме смелости. Она взяла себя в руки и, выпрямившись с достоинством, стала тоже меня защищать:

– Девочка права, у нас есть камеры, там можно посмотреть записи, вы же видите, что у нас приличная семья! Мы не какие-то маргиналы!

– Много я видела таких… – скривилась врач, выражая недоверие. – Приличных. С виду. Вы меня простите, но словам я верить не привыкла. Я уже просто так не уеду, меня потом по проверкам затаскают, если что случится. И из окна мамочки выходят, и от детей избавляются. А тоже приличные, профессора да депутатские дети! А послеродовая депрессия прогрессирует, знаете ли. Это вам не шутки. Вашего присмотра здесь недостаточно. Бояться врачей не надо, женщина, – посмотрела она меня, – о ребенке лучше думайте. Это же для вашего общего блага.

– Что для моего блага? – взвизгнула я. – В психушку поехать?!

– Кто говорит о психушке? Так, – посмотрела она на часы, – мне некогда тут цацкаться. Бабушка, собирайтесь, поедете в скорой в больницу с ребенком. Кто-то пусть останется с матерью до приезда бригады.

– Я поеду с ним, – вцепилась я в малыша, который уже утомился кричать и присмирел, – никакая бригада не нужна.

– Не опять, так снова, – рассердилась врач, опять посмотрев на маму. – Собирайте вещи.

– Вот, вот записи с камеры, – в это время Стася прибежала сверху с маленькой картой памяти, запихнула ее в ноутбук через картридер и поставила его лицевой стороной к врачу, – посмотрите…

– Девушка… – даже и не подумала посмотреть туда она. – Вы надо мной издеваетесь, да? Вы хоть знаете, сколько у меня вызовов? А мне предлагаете кино смотреть? Еще попкорна предложите. Я вам что, участковый? Мне нет дела до того, что вы мне тут хотите показать. Это меня не касается. А вот и бригада подъехала, – посмотрела она в окно, заметив вторую машину, остановившуюся возле наших ворот. – Откройте калитку, пожалуйста.