Подключив наушники к телефону, девушка продолжила слушать музыку, стараясь вернуть утраченное равновесие.

Вот и поговорили. Вот и славно. Хорошо, когда ты знаешь наперед, чего ожидать в случае неповиновения. Только вот эти методы кнута и пряника Руслане абсолютно не нравились. Мать одним махом, четко и ясно расставила приоритеты. А она до последнего верила, что о ней действительно заботятся. Ни хрена. Это была не забота, а элементарное нежелание казаться как многие другие вдовы. Только и всего.

Если бы только Маша знала, что сынок Николая Петровича ничем не отличался от Русланы, то сразу же поменяла тактику, прекратив истязать дочь угрозами. Стас был не лучше, а в разы хуже девушки, умело используя маски отличника, спортсмена и невероятно крутого парня. Ясен пень! Когда твое будущее зависит от баблища отца — и не таким паинькой будешь. Вот только пускай только попробует зацепить её — она вмиг поставит его на место.

Когда минивэн начал сбавлять скорость, девушка была накалена до предела. Сомнения, неуверенность, сожаление — все эти эмоции скопом обрушились на неё, заставляя покусывать от волнения губы.

Слабачка. Неуверенная, полностью закоплексованная дура! Разве её тут ждали? Разве нуждались в ней? Это мать, преследуемая чувством страха потерять её окончательно, была вынуждена тащить её за собой, а вот семейство Сапрыгиных не слишком-то и обрадовались, узнав о её приезде.

И чтобы там Маша не говорила, как бы ни убеждала, доказывая, что для её Коленьки нет разницы, сама она приедет или с дочерью, Руслана успела увидеть на лице отчима промелькнувшую тень разочарования.

Эх, «папуля», если бы ты только знал…

— Добро пожаловать, Машенька! — встретил их у ворот Николай, да не сам, а в компании ненавистного Руслане сына. Краткие объятия, сдержанные поцелуи в щеку. Как маленькие, честное слово. — Руслана, — переключились на неё, окинув недовольным взглядом. А то! Она старалась, специально вырядившись в ультра короткие шорты и не менее короткий топ, причем, без лифчика. — Вижу, у тебя всё по- прежнему.

Авдеева пожала протянутую руку, демонстративно надувая жевательную резинку.

— Стараюсь, — громкий хлопок, вызвавший на лице матери недовольную гримасу. — Вы тоже ничё. Спасибо, что разрешили приехать. Я думала, вы испугаетесь.

Николай Петрович рассмеялся.

— Я не из пугливых, дочка. Уверен, что с твоим появлением этот дом заиграет красками. Только давайте сразу договоримся, — вмиг стал серьёзным, подзывая к себе стоявшего в стороне сына. — Никаких Петровича и Игнатьевны. Можно просто Николай. Маш, что скажешь?

— Я только «за», — метнула в дочь молнию, едва сдерживаясь. Просила же вести себя по-человечески.

— Стас, не хочешь поприветствовать сестру? — Николай нахмурился, не заметив от сына должного гостеприимства.

Двадцатидвухлетний парень в тут же секунду стер с лица пренебрежение и уже с милой улыбкой поздоровался сначала с мачехой, а потом и с настороженной девушкой.

— Маша… Руслана… Рад видеть. Наконец-то отец сможет спокойно спать, а то все уши прожужжал, ожидая ваш приезд. Если честно, я уже устал.

— Ты мне тут не умничай, — пригрозил ему наигранно строго отец. — Вот влюбишься по-настоящему, тогда узнаешь, каково это жить вдали от любимой.

— Нет уж, спасибо. Мне и одному неплохо. Ещё раз добро пожаловать.

Стас был красивым. Бесспорно, его милые кудряшки, как и искристый притягательный взгляд, вызывали у незнающих людей что-то сродни восхищения. А его добродушный настрой мог обмануть кого угодно, но только не Руслану. Она хорошо знала, кто скрывался за этой услужливой маской. Это мама считала его «хорошим воспитанным мальчиком», способным свести с ума любую женщину. Сама же Руслана видела в нем собственное отражение и это порой пугало её больше всего.