— Вы дурно воспитаны, господа, — стрелять в даму, — покачала головой молодая женщина.

Год назад стража себе подобного не позволяла. Схватить за руки — да. За волосы — в крайнем случае. Но чтобы держать на мушке!..

— А вы не дама, вы воровка, — нашелся один из солдат.

— И причинили ущерба на сотни золотых! — добавил мастер Зан.

От волнения его лицо стало похожим на свеклу. Нельзя же так, из-за какой-то витрины может случиться удар.

— Сотни золотых? — подняла брови Кара. — Туфли стоили двенадцать, ничего другого я не брала. Вставить и изготовить стекло — еще золотой. Итого — тринадцать. Как видите, сотня не набирается.

— Она еще и издевается!

Лицо сапожника окончательно сравнялось цветом с корнеплодом. Молодая женщина всерьез испугалась за его здоровье, предложила присесть и выпить воды.

— Не беспокойтесь, я никуда не уйду, — заверила она и скрылась в подсобке.

Солдаты вновь переглянулись. Никогда прежде им не попадались подобные воровки. Дама под вуалью позорила старинную профессию. Где слезы, попытка к бегству, отрицание вины и оскорбления слуг закона? Если дальше так пойдет, она еще и деньги за причиненный ущерб на прилавке оставит.

— Смотри! — Один солдат ткнул в бок другого, указав на аркебузу. — Ну и древность! Как думаешь, это дамочки?

— Ну не мое же! — взвизгнул владелец лавки и напустился на стражей: — Идиоты, за что вам только деньги платят?! Вы ее упустили!

— Да не, — прислушавшись, покачал головой солдат и, оттеснив сапожника, ввалился в лавку. — Посудой гремит, здесь еще.

Положив мушкет на прилавок, он склонился над аркебузой и долго вертел ее в руках.

— Слышь, — обратился солдат к товарищу, — это ведь Арта! Он еще хвастался, что по дешевке купил ее у комиссованного сержанта.

— Дай-ка!

Второй солдат тоже оставил за спиной раздраженного хозяина лавки и, бросив оружие, взялся за аркебузу. Окончательно потерявший веру в торжество закона мастер Зан плюхнулся на банкетку, ждать обещанной воды. Ее вскоре принесли. Странная девица, перепутавшая времена года и утро с вечером, заботливо вручила ему стакан и посоветовала беречь себя. Солдаты не обращали на нее внимания, увлеченные старинной игрушкой.

— Можете забрать, — Кара легко и просто распорядилась чужой собственностью, — мне она больше не нужна.

И так плечо ныло, хватит, наносилась!

Мастер Зан лишь махнул рукой и отвернулся. Нужна ему железяка! А вот солдаты заинтересовались, дружно обернулись к Каре.

— Где вы ее взяли?

Мясистый палец ткнул в ствол аркебузы.

Женщина пожала плечами. Разве это так важно? Внутри заворочалось беспокойство. Что, если ее действительно арестуют? Отправляясь за покупками, Кара думала о чем угодно, кроме тюремной камеры.

— Я все оплачу! — поспешила добавить она.

Кара Барк порядочная женщина, она никогда не нарушала закон. Вот и теперь можно взять немного из наследства и отдать. Не объяснишь ведь тому же мастеру Зану, что она торопилась и не могла дождаться открытия магазина. Он бы первый ее на порог не пустил, владелица модной лавки — тоже. И что тогда, прятаться неделями на кладбище? Это не жизнь и не смерть, а недоразумение какое-то! Тут ей подумалось, что тюрьма тоже может оказаться недожизнью. Мелкие дела разбирались без присутствия обвиняемого, Кару бы заперли в камере на несколько месяцев. Да за это время некромант трижды сбежит из города! А если увидят ее лицо? О, тогда ее вовсе не выпустят, забудут, и Кара умрет от голода. Нет и нет никаких пыток и мук! «А вдруг я и после них не умру? — закралась шальная мысль. — Вдруг там что-то повредилось, и без ритуала не вернуться за Грань?» Тогда тюрьма и вовсе превращалась в бессмертие в четырех стенах.