Мне стало не по себе. 

О чем он думает в этот момент? 

Как поступить с Машей? Со мной? Или как рассказать своей невесте о том, что у него есть дочь? Дочь, которая любит его бывшую. Скажет ли он ей, кто настоящая мать Маши, или сохранит это в секрете? Что он вообще будет теперь делать? Ведь я действительно не хотела, чтобы он женился на ней. И, кажется, именно в этот момент Рома решал, что же ему дальше делать.  

Незаметно наступил вечер, Вавиловы отправились домой, а сестра предложила выделить комнату специально для Маши.

— Давай она пока вместе со мной будет, хорошо? — быстро произнесла я и, не дав сестре возможности возразить мне, взяла Машуню за руку и повела ее в свою комнату. 

Да, в этом огромном доме была комната и для меня, словно меня здесь кто-то ждал, хотя я прекрасно знала, что у всех в этом городе давно была своя жизнь без меня. 

Маша долго не засыпала, пока не поделилась со мной всеми впечатлениями. Ей очень понравились Сева и Марина. Катюша, которую из сада ближе к вечеру привез Рома, показалась Маше слишком капризной. Ну конечно же, две королевы в одной комнате — это слишком. 

— А Сашка вообще какой-то дурной. Носится с Катькой, словно его сестренка она, а не Марина. А Марина красивая. И как она им командует. Эх… — горестно вздохнула Маша, расположив свою макушку у меня на груди. — Жаль, что у меня теперь никогда не будет младшего брата. 

— Почему, Маш? — удивилась я и тут же была готова дать себе затрещину. — По папе очень даже могут быть братики, — тут же заговорила я, даже не позволяя Маше ответить на мой вопрос. — Сева и Катя Роману брат и сестра несмотря на то, что мамы у них разные. 

— А ты думаешь, что у папы Ромы будут еще дети? 

Маша за сегодняшний день на удивление быстро привыкла к Скольникову и начала называть его именно так. Словно помечая, что он не папа, а папа Рома. Наверное, это было логично и ей так было проще, но Роме это жутко не нравилось. Он не подавал вида, но я-то прекрасно замечала, как ему от этого было не по себе.

Ответа моего Маша так и не дождалась, а я уснула следом за ней, просто переложила ее голову с груди на соседнюю подушку и тут же вырубилась, а утром осторожно выбралась из кровати, укрыла раскрывшуюся дочь и, зевая, пошла умываться, а затем вниз. 

На кухне пахло жареным беконом, и я шла, можно сказать, по аромату. Там же я нашла домработницу, которая мне поведала, что хозяев дома нет. Олеся поехала отвозить Катю в сад, а затем с Севой в клинику. 

— Роман Маркович уехал вот только-только…

— А он ночевал здесь? — удивилась я и, поблагодарив женщину, положила себе завтрак в тарелку, обратив внимание, что там осталось как раз на Машу, и все. За весь вечер мы не перебросились с Романом и словом, и я совершенно не ожидала того, что он останется здесь. Думала, уедет к невесте. 

Поглощая завтрак, я пыталась понять, плохо это или хорошо, и даже не успела расправиться с глазуньей, как мне пришло сообщение от Ромы. 

«Родство установлено. Я сегодня улетаю в Питер».

«Ты же понимаешь, что этого теста мало?» – быстро напечатала я, и, как только галочки около текста загорелись синим цветом, оповещая меня о том, что мой собеседник прочитал сообщение, на экране тут же засветился входящий вызов. 

— Я разговаривал с отцом, — без приветствий заговорил Роман, — знаю и о сфабрикованном письме, и обо всем остальном. Он, знаешь ли, в отличие от тебя, оказался более разговорчивым.

— Оно не сфабриковано, — вспыхнула я и тут же прикрыла глаза.

Лиза продумала почти все. Кроме письма мне она оставила и письмо Роману, в котором извинялась перед ним и сообщала о его отцовстве, словно они когда-то действительно были любовниками.