7. Тебя

Вика

Кристина тихо посапывала на своей кровати, а я изучала потолок. Боль от телесных ран потихоньку утихала, а вот в душе творился полный бардак. Обида душила, снова и снова выталкивая слёзы и рваные всхлипы.

Никогда бы не подумала, что мой первый раз произойдёт вот так… С мужчиной, которого не знаю, а теперь и боюсь. С грубостью, жестокостью и болью, которую я не заслужила. Красивый гад… Встреть я его при других обстоятельствах, вполне могла бы залипнуть. Как теперь жить в постоянном страхе? Он ведь найдёт, не сейчас так позже. А что потом?.. В полицию сдаст или ещё что похуже сотворит. Хотя, куда уж хуже.

Была бы мама жива, я бы сейчас ревела, уткнувшись в родное тепло. Жаловалась бы на несправедливость и жестокость. А она бы гладила по голове и успокаивающе ворковала. А ещё она бы нашла выход, помогла бы, защитила бы. Но мамы нет уже три года.

Отца почти совсем не помню. Он погиб, когда мне было всего пять, а сестре около десяти. Мама всё время работала, хватаясь за любую возможность обеспечить нам нормальную жизнь и образование. Собой не занималась, поэтому запустила болезнь, которая её угробила всего за несколько месяцев.

Сестре на тот момент уже было двадцать лет, но безработной студентке меня не доверили, и два старших класса я провела в детском доме. За это время мы сильно отдалились. Катя успела выйти замуж, родить ребёнка, и великовозрастная обуза в виде сестры ей была только в тягость.

Я и не настаивала. Поступила на бюджетный и поселилась в общаге, хотя всё ещё была прописана в квартире мамы, где теперь жила Катя со своей семьёй. Пособия от государства хватало впритык, так что спустя год, закончив первый курс, я подыскала работу.

Втроём с подругами мы, отработав лето и подкопив денег, сняли квартиру, тут же переехав из общаги. А ближе к Новому году Крис устроилась в клуб, сманив нас с Женькой туда же. Ведь платили хорошо, а график позволял не пропускать учёбу. Кто же знал, чем всё кончится…

Теперь работы нет, а скоро, возможно, не станет и свободы. Он же может сдать меня в полицию или отдать на растерзание таким же, как он. Кто он вообще? Простые смертные не владеют подобными клубами. Бандит?.. Мажор?.. Такой, если захочет, то уничтожит, не моргнув. Ещё и сестру подставляю… И подруг…

Покосившись на спокойно дрыхнувшую Кристину, судорожно сглотнула. Встав с кровати, осторожно вышла из комнаты и прошлёпала на кухню.

— Помочь? — тихо уточнила у колдующей над кастрюльками Жени.

— Есть его фотография? — проигнорировав мой вопрос, спросила она.

— Чья? — опешив, выдохнула я и, подойдя ближе, уточнила: — Жень, ты что задумала?

— Нашлю на него пакость какую-нибудь, чтоб свой отросток не пихал, куда не… — задумчиво пробормотала она и, вскинув на меня взгляд, отмахнулась: — Шучу, конечно. Просто, чтобы знать, кто такой, а то вы с Крис его видели, а я…

— Забыла спросить фото на память с автографом, — закатив глаза, притворно ахнула я, невольно вспоминая об оставленных им отметинах на моём теле.

— Я сама найду, — пожала плечами Женя, а в зелёных глазах затанцевали чертенята.

— Даже не думай, — зарычала я и, фыркнув, напомнила: — Ты, может, и из рода ведьмочек, но, во-первых, я во всё это не верю, а во-вторых, тебе мало того, что он со мной сделал?

— Гаденыш-ш-ш, — потревоженной коброй прошипела подруга и, бросив в кастрюлю какие-то травки, помешала варево ложкой.

— Не ищи приключений на свою волшебную задницу, — повторила я строго и, потянув носом пряный запах варева, пробурчала: — Ещё не известно, чем всё это кончится. Как бы вам ни досталось заодно.