В среде студентов шло брожение. Существовали разные студенческие организации – дозволенные начальством и тайные. Представители разных взглядов и течений спорили, устраивали дискуссии, ссорились и мирились.

Владимир Вернадский, считая своим гражданским долгом активно участвовать в общественной жизни, вступил в студенческое научно-литературное общество. Оно, по его словам, «стремилось объединить на почве научных, философских и литературных интересов все живые силы студенчества того времени».

Секретарём научного совета общества состоял А.И. Ульянов (старший брат В.И. Ульянова-Ленина). «Дозволенное начальством» студенческое общество объединяло людей самых разных политических убеждений.

«Я был дружен с Лукашевичем, Шевыревым и Ульяновым… – вспоминал Вернадский. – Я знал их всех, но долго не подозревал об их тайной деятельности. Потом Шевырев как-то проговорился, и я спорил с ним против террора… Это был увлекающийся и симпатичный юноша… Ульянов… посещая Шевырева, бывал у меня часто в минералогическом кабинете. Это был умный, привлекательный человек с широкими интересами».

Владимир Вернадский сохранил детскую замкнутость как защиту от грубостей и насмешек. Его не тяготило одиночество при общении с природой. Но, имея огромный запас благожелательности, чуткости, любви, он тянулся к людям, мечтал о настоящих друзьях, братьях по духу.

В сущности, жизнь каждого из нас обретает полноту и смысл только тогда, когда мы кому-то нужны и когда нам кто-либо нужен. Этими «кто-либо» могут быть даже враги. Самое безнадежное, если человек никому не нужен и ни в ком не испытывает нужду. (Так бывает при сильных психических расстройствах.)

…Многих из друзей студента Владимира Вернадского теперь можно встретить в энциклопедических словарях, биографических справочниках, в книгах и статьях: С. и Ф. Ольденбурги, А. Корнилов, А. Краснов, И. Гревс – все стали видными учеными, общественными деятелями.

Они были очень разными людьми по складу характера, общественным и научным интересам. Сергей Ольденбург изучал восточную (в частности, индийскую) культуру, а его брат Федор – греческую философию, избрав для себя не научную, а педагогическую деятельность. Краснова увлекала ботаника. Шаховской (князь, потомок декабриста) собирался стать учителем гимназии в провинции, а со временем увлекся общественной деятельностью. Корнилов и Гревс стали историками.

Друзья решили купить на общий счет маленькое имение, где любой из них в трудный момент мог бы найти себе временный приют. Решили назвать имение Приютино. И хотя осуществить эту мечту не удалось, они стали называть себя приютинцами.

Люди испокон веков дружат, любят, ненавидят. Но каждая эпоха накладывает особый отпечаток на взаимоотношения людей. Вот и дружба тех студентов Петербургского университета, объединенных братством, была, с нашей точки зрения, необыкновенной.

Самодержавие и свободомыслие, религиозность и атеизм, революционные устремления и толстовская проповедь непротивления злу насилием – все это сказывалось на духовной жизни. Объединяла их неудовлетворенность существующими общественными отношениями.

«Русская молодежь, – писал Д.И. Шаховской А.А. Корнилову, – давно уже чувствует, что так жить нельзя, и под влиянием этого сознания она хотела полностью уничтожить существующую жизнь». Изменить социальную среду приютинцы желали мирно, создавая новые формы общественных отношений, которые постепенно вытеснят и заместят старые.

У них не было писаных правил, устава, чёткой программы. Духовно близкие люди легко обходятся без подобных формальностей.