Вопрос – куда? Да, пусть меня это и не радовало, но я решилась на какое-то время пожить в квартире отца, где по-прежнему обитали Илона и её младшая дочь. Нет, никто откровенно меня не выгонял из отчего дома, но поставили перед фактом: я тут «никто» и звать меня теперь «никак». По тому брачному контракту, с которым мне так и не удалось как следует ознакомиться в своё время, и по невесть откуда взявшемуся завещанию, никаких прав на собственность отца у меня не было: ни на долю в компании, ни на дачу, ни на квартиру, ни на машину, ни на счета в банке. Осталась только прописка. Можно было попытаться оспорить это в суде. Вот только денег на адвоката у меня не было.

Три недели жизни в некогда родной квартире превратились в сущий кошмар: к моему приходу из института всегда орала музыка, под звуки которой невозможно было сосредоточиться и подготовиться к следующим занятиям, зачётам и экзаменам. Приходилось заниматься по ночам, ведь я немало пропустила в конце прошлого учебного года, когда «жила» в папиной палате, прогуливая занятия. Вроде экзамены я все сдала, но всё равно нет-нет да аукаются те пропуски, а стипендию терять нельзя, она хоть и копеечная, но выручает.

– Кир, так не может продолжаться, – произнесла однажды утром, одна из моих подруг – Аня. – Ты на себя посмотри? В гроб краше кладут.

Что тут скажешь? Повела плечом неопределённо, мол, ничего не поделаешь. Я уже как-то смирилась и просто выживала. И если вначале, я тешила себя надеждой, что всё это затянувшийся кошмарный сон, то теперь наоборот, казалось, что все воспоминания о прошлой беззаботной жизни не более чем фантазии, а что было в жуткой реальности просто-напросто позабылось.

– Пошли в учебную часть. Напишешь заявление на место в общежитии.

– Кто меня туда пустит с местной пропиской? – невесело усмехаюсь.

– Ну а вдруг? – не отставала подруга.

Переспорить её нереально, это я знаю. Пришлось идти. Как и предполагала, получила отказ, ведь иногородних студентов выше крыши, а я местная. Но Аня не смирилась и продолжила обивать пороги ВУЗовского руководства. В итоге, нас троих – меня, Аню и Надю, вызвали к ректору.

– Вот и чего ты добилась? – ворчала я на подругу, подходя к кабинету.

Та вздыхала и отводила взгляд, но молчала. И правильно делала, у меня хронический недосып, недоед и вообще нервы расшатаны, посему лучше не нарываться.

Ректор окинул хмурым взглядом нашу компанию, и кивнул на стулья возе длинного «Т» -образного стола. Сели. Молчим. Ждём. Я молюсь – лишь бы не отчислили или стипендии не лишили.

– Свободных койко-мест в общежитии нету, – наконец-то произнёс он, а я успела подумать – «Стоило ради этого тратить на нас время? Эту информацию до нас только ленивый не донёс». – Свердлова, – он кивнул на Аньку, – уже все уши прожужжала о сложившейся ситуации. В общем… Вариант такой: насколько мне известно, вы, – он взглянул на моих подруг, – живёте в одной комнате. Так? Так. Согласны потесниться? – спрашивает, и девчонки опешив от такого вопроса переглянулись и дружно кивнули. – Но! Койко-место вам придётся организовывать самостоятельно. Привозите кровать, раскладушку или матрац надувной – это ваше дело. Если согласны, дам распоряжение приписать Велисову к вашей комнате.

Девчонки даже не глядя в мою сторону радостно заверещали, но тут же стушевались под строгим взглядом хозяина кабинета.

– Я так понимаю, вы согласны? – для проформы уточнил он. – Тогда вот, – он размашисто чиркнул на каком-то листке бумаги и подтолкнул его по столу в нашу сторону. – Отдадите коменданту.