Вера слушала и проникалась к Галине Ивановне симпатией, хотя поначалу та ей жутко не понравилась. А когда улеглись спать, ей снились коммуналка и её жители – неизвестный пьяный артист, баба Дуся, мальчик Санька, женщина в шёлковом халате и тётя Дора почему-то в шляпке с цветами.

Проснулась девушка резко, среди ночи. Она первая услышала этот запах. Его ни с чем не спутаешь. Вера хорошо его помнила. В ту ночь, когда погибли родители, она уже слышала его. Едва заметный, но при этом удушающий запах гари. Её дом и её близких уничтожил жестокий дурной огонь. Её сердце изувечил он же. И теперь этот запах, где бы она его не услышала, был для неё предвестником беды.

Нехорошее предчувствие сдавило грудь. Девушка вскочила, толком не соображая, что делает, двигаясь на автомате. Ступни обожгло об холодный пол. Она сунула ноги в тапки. Вокруг полная темнота. Все спят. Но едкий запах уже наполнил комнату. Схватив рюкзак, сунула туда телефон и что-то из вещей. В темноте не разобрала, что именно.

- Девочки, вставайте! – услышала собственный голос.

В горле запершило. Слова прозвучали тихо и хрипло. Вера закашлялась.

- Что случилось? – подняла голову от подушки Надя.

- Что-то горит. Вставайте, - переборов кашель, сказала Вера.

Надя вскочила. Они вместе стали тормошить остальных. Выскочили в коридор, помчали к выходу. Лида на ходу пыталась застегнуть халат. Галина хоть и была самой старшей, скорее даже пожилой женщиной, а держалась спокойнее всех и даже как-то умудрялась руководить эвакуацией. Вера же, первая поднявшая тревогу, теперь наоборот растерялась и не понимала, что делать. Сокрушительной волной накрыла паника. Её охватил ступор, как тогда, в момент гибели близких. Надя тащила её за руку к выходу. Вокруг уже отчётливо пахло гарью, коридор окутал дым. Все кашляли. Из других комнат тоже повыскакивали жильцы, вся толпа ринулась к выходу по длинному узкому коридору. Веру кто-то толкнул, она упала на колени.

- Эй, а ну вставай, а то затопчут, - кричала сквозь гул голосов Надя, и тянула её за собой.

У Веры будто уши заложило. Она видела всеобщий хаос, но в ушах была тишина. Звенящая тишина, в которой раздавался лишь стук её собственного пульса. Всё вокруг будто в тумане было. Она больше не могла видеть отчётливо. Дым тянулся с конца коридора. Видимо, именно там что-то вспыхнуло. Там же окно всегда было открыто! Небольшое подвальное окошко! Оно служило вентиляцией. Наверное, в него и бросили что-то, что загорелось.

Вера так сильно надышалась угарным газом, что её начало тошнить. Ей было безумно страшно. Какой-то дикий ужас, животный, панический, на грани смерти. Как же так? Почему с ней опять это произошло? Только теперь она сама может погибнуть в огне.

Надя лихорадочно тянула её, но сама уже кашляла, задыхалась, прижимая к лицу какую-то тряпку. Вера же не чувствовала сил подняться и идти. Голова кружилась, глаза застилали слёзы, в носу и в горле страшно пекло. Даже в лёгких, кажется, уже всё горело. Звуки доносились до её сознания будто сквозь вату или толщу воды. Соседки по комнате исчезли, убежав куда-то вперёд. Наверное, уже вышли наружу. Одна Надя осталась.

Вера неожиданно ощутила, как её рывком подняли на ноги чьи-то сильные жёсткие руки.

Где-то далеко сейчас была её деревня, где все мирно спали. Мария, дядя Яков, её подружки Веселина и Светка, друг детства Ромка, с которым они то дрались нещадно, то собирались, когда вырастут, сбежать и путешествовать на корабле, то воровали яблоки у ворчливого деда Алмаза.

Сил идти самой у неё уже не осталось. Как и сопротивляться гари. Она заполнила всё её нутро. Лёгкие разрывало от естественной потребности заделать вдох. Веру куда-то волокли. Кажется, закинули на плечо, как мешок. Волосы висели почти до самого пола. Их дёргали, наступали на них. Когда затолкали в машину скорой, девушка уже без сознания была и так и не увидела своего спасителя, молодого пожарного.