– Любовник? Боже, ты каждого будешь подозревать?

Облизываю пересохшие губы, расстёгиваю верхние пуговицы блузки. Воротник душит, мешает дышать. А мне критично необходимо вдохнуть свежего воздуха.

Распахиваю окно насквозь, пока холод окутывает. Так думается лучше. Паника понемногу отступает, остаётся только чистый разум. Понимание, что меня ждёт дальше.

Нужно узнать, что именно хотел Шагаев, действительно ли он меня заказала. После – действовать по обстоятельствам. Если он настолько хочет моего увольнения, то ладно.

Нападение даже может пойти в плюс. Если припугнуть Шагаева, что я всем расскажу, то у меня будет преимущество. Мы можем договориться. Я уйду из больницы, но получу хорошие рекомендации.

– Ты не ответила, Вера.

– Господи, нет! Я не спала с ним, ясно? Не встречалась, ничего, что ты мог надумать. Его жена была клиенткой в больнице.

– И? Все клиенты такие «подарки» присылают?

– Его жена умерла. На моем операционном столе, по моей вине, как считает Шагаев. Но это не повод устраивать такое.

– Для некоторых повод весомей некуда. Око за око. Ты ведь в курсе, что я бы мог поступить также? Если бы… - Кирилл прокашливается, но я успеваю услышать, как его голос дёргается. – Если бы кто-то убил тебя, то он бы молил о смерти.

Молчу, сцепив зубы. Мне не нужно лишнее напоминание, насколько сильно Каратаев погряз в криминале. Почему его звали Киллером, как ему удалось добиться своего положения.

Но это всё бред!

– Я не убивала! Так бывает, пациент всегда может умереть из-за осложнений. Ни одна операция не дает стопроцентной гарантии.

И я не виновата.

Я сожалею о смерти женщины, что не смогла спасти. Но жизнь непредсказуемая штука. И чем больше я работаю, тем сильнее я в этом убеждаюсь. Поначалу было сложно, каждый пациент казался родным. И неудача била со всей силы, рискуя сломать меня.

– Значит, он об этом не знает. Или знает, но ему наплевать.

– Уже неважно. Можно ведь решить эту проблему, поговорить с ним. В конце концов, припугнуть. Ты поймал нападавших, а они могут дать показания. И с Шагаевым я разберусь.

– Не разберешься. Ты ведь знаешь, кто он?

– Бизнесмен какой-то. Я не вникала, кем именно работает.

– А стоило. Он бизнесмен, да. Такой же, как и я. Поэтому нет, Вера, ты не разберешься. Если Шагаев хочет твоей смерти, то он сделает для этого всё.

– Ты сейчас серьезно? Хочешь сказать, что он бегает с пистолетом на перевес и угрожает всем? Это даже смешно.

– У него есть люди, которые бегают за него.

Бред.

Мне всё кажется, что день не может быть бредовее. Но нет, происходит что-то новое и ощущение только усиливается. Потому что слова Кирилла не имеют смысла.

Если бы Шагаев имел такое влияние, то давно бы уже послал ко мне своих людей. Разбирательство не один день длилось, у него было время. Но вместо этого мужчина лишь пытался добиться моего отстранения.

О чём я и говорю Кириллу.

– Значит, он пошёл на этот шаг, потому что ничего другое не сработало. Мотивацию и суть я ещё узнаю. Но в том, что он попытается снова, я не сомневаюсь. И советую тебе тоже не расслабляться.

– Ты его знаешь?

– Косвенно. Знаю, чем он занимается. Не настолько увяз, как я, но с нелегальной работой он на «ты».

– Какой нелегальной? Можно налоги прятать, а можно…

Сглатываю, когда Кирилл смотрит прямо на меня. Значит, не налоги и не неофициальные договоры. Ясно. Супер. Именно то, чего мне так не хватало в этом году.

– На мне маячок какой-то? Магнит? Почему я одних бандитов притягиваю? – срываюсь на сарказм, защитная реакция стискивает стальными прутьями. – Это полная дурость! Пытаться убить меня, если моей вины нет.