Помнит, как танцевал с Алёной – она вчера такая красивая была, а Маринка потом шипела на него за это. Кажется, с ней полный разрыв, и, отлично, а то он уже и не знал, как бы поделикатнее от неё избавиться. Помнит, как его посадили на стул, и Андрей с Василием поднимали его тридцать шесть раз под аплодисменты и свист. Потом он, вроде, в саду плакался Андрею в жилетку на свою несчастную одинокую долю. Помнит, как лежал на скамейке и любовался звёздным небом. Потом Алёна волокла его в дом, укладывала спать, а он тянул её за руку. В постель звал что ли, козёл старый? Нет, всё, он больше алкоголь в рот не возьмёт. Как выпьешь, так из человека в полного идиота превращаешься. В прошлом году чудил, потом несколько дней не мог в глаза домашнему персоналу и подчинённым смотреть, стыдился. Вчера тоже отчебучил.

Он снял трубку внутреннего телефона.

- Ирина Аркадьевна, доброе утро. Вернее, добрый день. Да, встал… Мне кофе чеёрный без сахара. И покрепче. Да, и пусть Алёна вынесет из спальни все цветы, меня мутит от их запаха. Как там вчера всё прошло? Без эксцессов? Ну, хорошо. Отключите городскую и мобильную связь. Меня сегодня нет ни для кого. И пусть мне занесут анальгин. …Не надо Алексея Дмитриевича. Я просто отлежусь.

Он откинулся на подушку, закрыл глаза. Сразу перед ним всплыла фигура Алёны. Она, покачиваясь как мираж, улыбалась ему нежно и таинственно. Что-то слишком часто в последнее время он стал думать о ней. Это ни к чему. Любовная интрижка с ней невозможна, а жениться он пока не собирается. Тем более, на такой соплюшке. Тут же раздался стук в дверь, и вошла ОНА. Настоящая.

- Добрый день, Вячеслав Вадимович. Я принесла вам анальгин. Вот вода запить таблетку. Вот ваш кофе. Чёрный, крепкий, без сахара, как заказывали. Гадость, по-моему. Сейчас я вынесу все цветы.

- Алёна, как вчера всё прошло? Я плохо помню.

- Хорошо.

- Если я тебя чем-то обидел, ты извини. Я плохо контролировал себя к концу вечеринки.

- Вы меня ничем не обидели, – она взяла две вазы с гвоздиками и вышла.

Он закрыл глаза. Перед ним опять стояла Алёна. Он обречённо вздохнул и стал смотреть на неё. Она грациозным движением сняла с волос резинку, повела головой, и они русым водопадом заструились по её плечам. Потом она медленной танцующей походкой подошла к нему, протянула руки, обняла за шею, пригнула его голову к себе и поднесла к его губам свои мягкие губы.

Дверь опять открылась, вошла Алёна.

- Алёнка, немедленно прекрати мелькать! И так голова как чугун.

- Вы же сами велели вынести все цветы, – она невозмутимо взяла ещё две вазы и вышла. Он закрыл глаза, и его взгляд опять встретился с её серыми бездонными глазами.

- Исчезни, будь человеком, – попросил он. Она ласково улыбнулась и медленно растворилась в дымке.

Дверь опять открылась, и вошла опять она.

- Я же попросил тебя исчезнуть! В конце концов, оставишь ты меня в покое?!

Она взяла ведёрко с цветами, невозмутимо посмотрела на него.

- Меня уже нет. Я исчезаю. А это вам от меня подарок ко дню рождения. А то вы очень нервным стали в последнее время, – она вынула что-то из кармашка передника, положила на прикроватную тумбочку и вышла. Он взглянул и скрипнул зубами. Там лежала упаковка валерьянки в таблетках.

***

Жизнь потихоньку входила в свое русло. Вячеслав Вадимович с утра до ночи пропадал то на своей фирме, то в офисе компании. Стараниями Ирины Аркадьевны, Вероники, Светы, Алёны, Сергея и Льва Ароновича в доме и в саду вновь воцарил идеальный порядок. Лев Аронович выписал из фитомагазина какие-то необыкновенные цветы и третий день высаживал их перед домом. Из Франции вернулись родители Мишки, позвонили, чтобы он сразу после выходных, в понедельник выехал домой, потому что куплена семейная путевка в Таиланд.