– Алло! – произнес приятный голос ее брюнета. – Скучаешь? Как ты смотришь на то, чтобы попить сейчас кофе?

Поразившись про себя совпадению их желаний, Мариша тут же усмотрела в этом промысел свыше и согласилась. Разумеется, согласилась она не сразу. Еще не хватало сразу же соглашаться! Так всех поклонников недолго потерять. Поэтому целых пять долгих мучительных минут она колебалась, придумывая несуществующие предлоги, чтобы не показаться слишком уж доступной. Но в конце концов сдалась на милость обрадованного брюнета.

– Что плохого в том, что мы выпьем по чашечке кофе? Вполне невинное занятие, – бормотала она себе под нос.

Но к чашечке кофе прибавилась рюмочка ликера, а потом и бокал коньяка. После третьего бокала Мариша почувствовала вдруг необыкновенную приязнь к ее брюнету, у которого было удивительное имя – Эвклид (его предки были греками). С каждой минутой Эвклид нравился Марише все больше и больше. Она с огромным трудом удержалась, чтобы не пригласить его завтра с собой в театр. Но все же здравый смысл пересилил. Какой смысл тащить с собой Эвклида, ведь в театре ее будет ждать еще один брюнет.

– Мариша, я сгораю от любви к тебе, – страстно бормотал Эвклид, когда они, с трудом попав в дверь, все же вышли из кафе, сопровождаемые изумленным взглядом официанта, на глазах у которого они выпили на двоих пол-литра двенадцатилетнего «Наполеона». – Будь моей девушкой! Умоляю!

«Может быть, черт с ним, взять его завтра с собой в театр? – снова промелькнула у Мариши мысль. – Симпатичный, богатый, зачем мне кто-то еще?»

– Ну, я не знаю! – захихикала совершенно пьяная Мариша. – А вдруг ты меня обманываешь? Вдруг ты меня совсем не любишь?

– Я?! – вознегодовал Эвклид. – Мы, греки, никогда не лжем! Особенно когда дело касается любви.

– Ну да, – развеселилась Мариша еще больше. – Чем же вы хуже других?

– Я не хочу говорить обо всех! – пылко воскликнул Эвклид. – Я хочу говорить о нас с тобой, Мариша. Ответь, а ты меня любишь? Или хотя бы я тебе немного нравлюсь?

И когда Мариша как раз по всем правилам охмурения кавалеров собиралась ответить, что пока он ей симпатичен, но не более того, а затем под каким-нибудь благовидным предлогом избавиться от настойчивого поклонника, она увидела нечто, что поразило ее в самое сердце. Да что там сердце! Почки, печень, желудок и мозг были одинаково поражены увиденным. Весь организм Мариши замер, пока в нескольких метрах от кафе, из которого они только что вышли, Смайл помогал вылезти из своей машины девице с такими длиннющими ногами, что казалось, им конца не будет. Когда девица все же вылезла благополучно из машины и закачалась на своих ходулях, напоминая неуверенного молодого жирафа, а Смайл весьма недвусмысленно обнял ее за талию, Мариша наконец ожила.

Сначала она ощутила дикую злость. Вот оно как! Не успел уйти, как уже шляется с какими-то длинноногими макаронинами. Да где его глаза? Что в ней хорошего? Глиста, чистая глиста. Длинная, без малейших выпуклостей, белесая, лицо можно рассмотреть только благодаря килограммовому слою румян, помады и туши. И что мужчины находят в подобных клячах? Видеть рядом с этой девицей родного мужа было тяжело вдвойне. Выходит, все эти годы он с Маришей ловко имитировал любовь и восхищение? А на самом деле ему нравятся вот такие дылды, за которых даже подержаться негде. И за что ей это? Побить его, что ли? Или ее? Или их обоих?

Но затем Мариша поняла, что этим поставит себя в смешное положение. Нет! Этот тип, ее бывший муж, ни за что не должен знать, как ей больно. Пусть думает, что у нее все тоже прекрасно и она великолепно проводит время и без него.