Сам протагонист этой повести жил в Grand Canal Hotel et Monaco – «На Больш. Кан., вход с Calla Vallaresсo, близ пароход. прист. Св. Марка. №№ от 3½ – 4 л. до 10 л. Ст.: 1, 3½ и 5 л. Панс. от 10 до 20 л.». Там же останавливалась в один из венецианских визитов врач, писательница и покровительница русских эмигрантов О. Ресневич-Синьорелли, хотя позже предпочитала ему более экономичную альтернативу: «Венецию я знаю мало. Она дороговата. Я когда-то остановилась две ночи в Hotel della Stazione. Два года тому назад была две недели в Hotel Monaco, около S. Marco, на Canal Grande, и платила за комнату 25 лир. Hotel della Stazionе, конечно, гораздо дешевле и удобен тем, что на двух шагах от станции и у остановки парохода по Canal Grande»[263]. Этот же отель указывал в качестве обратного адреса один из представителей «русской колонии» в Венеции П. Л. Ваксель[264] – выдающийся коллекционер и полиглот.
Не значился в основных путеводителях, но был популярен у русских путешественников отель «Виктория» («Pal. Molin, in the heart of the city», – локализует его Бедекер[265]). В частности, там поселились А. Белый с А. А. Тургеневой: «Скоро мы закачались в гондоле; остановились в отеле Виктория; открыли окно и любовались долго картиной из окна <…>»[266]. И он же – в мемуарном отрывке:
У подъезда отеля: под старой, резною, изогнутой дугами дверью; и дверь – распахнулась; канал ослепительно вспыхнул рыбёшками света; стоял на пороге отеля лакей в синем фраке и в белых перчатках; повел коридором по мягким коврам, по холодной, цветущей мозаике камня:
– «Вам комнату?»
– «Комнату».
Край ослепительно белой смеющейся залы мелькнул завитушчатым потолком и чернеющей мебелью стиля барокко; мы смутно увидели: столики, столики; и за одним, точно палка, застыл седоусый француз. Нам открыли дверь комнаты стиля ампир.
Принесены чемоданы; на столике в чистых салфетках горит серебром «Thé complet». Мы подходим к окошку, открыв доходящие до полу двери, и – ночь пролилась из лагун: янтареющим месяцем; в месяце встали узоры домов и бока неживого палаццо.
Мы долго и молча стояли, просунувшись в месяц, ходивший за тихой стеной над… пятнадцатым веком[267].
Гораздо больше хлопот, судя по всему, доставил персоналу той же гостиницы другой визитер, И. К. Альфред-Быковский:
Нам рекомендован был роскошный Hotel «Victoria», к которому мы подъехали на гондоле (лодка). <…>
В воздухе моросило; с неба падала какая-то пронизывающая нас жидкость.
Было холодно и в номере «Victoria».
Моему спутнику нездоровилось, и я позвал слугу (факкино, facchino), который затопил камин ветками апельсинного дерева; он принес несколько веток…
Камин задымил; минуты три спустя комната наполнилась едким и удушливым дымом; мы выражали, как могли, свое негодование; факкино (facchino) уверял нас, что «все это» пройдет, но «все это» не только не проходило, но продолжало увеличиваться; тогда мы, послав ему вдогонку несколько коротких, но крепких слов, которыми так богат наш великолепный русский язык, бежали из номера, и только в читальне несколько успокоили свои расходившиеся нервы[268].
Здесь же в свой приезд в Венецию останавливался В. Я. Брюсов[269]. Нет в путеводителях (кроме всезнающего Бедекера) и упоминаний об отеле «Кавалетто» (рядом с пьяццей Сан-Марко, комната от 2 лир, пансион от семи) – между тем, как минимум двое из наших информантов прожили там по нескольку дней:
Я в Венеции! Я со своей возлюбленной Атей – в Венеции! Атя четыре года назад уже побывала здесь, но то было в обществе своей сестры и в атмосфере какого-то взбалмошного пикника. Теперь же по ее сияющему лицу я вижу, до чего она сознательно все воспринимает, до чего в унисон бьются от восторга наши сердца…