ЛАНЧЕЛОТТО БОЛТУНО Наверно, совесть даст мне убежать от моего хозяина – еврея.
Бес, искушая, мне под руку говорит:
«Болтуно! Ланчелотто Болтуно, порядочный Лачелотто, или порядочный Болтуно, или порядочный Ланчелотто Болтуно, используй ноги, прочь беги, начни».
Но совесть говорит:
«Нет! Берегись, честнейший Ланчелотто. Берегись, Болтуно честный, или, вышеупомянутый честнейший Ланчелотто Болтуно, не беги – бегущих ноги презирай». Но наглый бес велит мне собираться, говорит:
«Давай же! Прочь! Всего святого ради, Воспрянь душой бесстрашной и беги».
И что же!? Совесть у души на шее виснет и мудро говорит: «Мой честный друг, мой Ланчелотто – сын честного отца…» – точнее, так – «сын честной матери».
Отец мой был изменчивой натурой
И смутных дел немало натворил.
Да, совесть говорит мне: «Ланчелотто! Ни с места!», ну, а бес велит: «Вперёд!» «Стой!» – совесть, снова. Тут я указал и совести, и бесу: «Ваш совет Хорош.»
Чтоб совесть мною управляла,
С хозяином я должен оставаться —
С евреем, кто – о, Господи, прости! – сам некий Дьявол.
Но чтобы, мне бежать, то надо управлять мной бесу, кто —
О, Господи, спаси! – и есть сам Дьявол.
Конечно, мой еврей – как сущий Дьявол.
По совести, моя жестока совесть,
Что мне даёт совет остаться с ним.
Совет у беса больше дружелюбен.
Я убегу! Моими, бес, располагайногами. Убегу!
Входит СТАРЫЙ БОЛТУНО, с корзиной
СТАРЫЙ БОЛТУНО
Мой юный господин, прошу скажите,
Как к мастеру-еврею мне пройти?
ЛАНЧЕЛОТТО (в сторону)
О, небеса! Да это – мой отец единокровный!
Наверно, слеп, не видит больше ни песка, ни камня,
И не узнал меня. Его запутать постараюсь я.
СТАРЫЙ БОЛТУНО
Мой юный господин! Молю Вас,
Дорогу объясните мне до мастера-еврея.
ЛАНЧЕЛОТТО
Вам надо повернуть направо на ближайшем повороте,
А раньше – чуть налево. Как-то!
А после – ни направо, ни налево, а наискосок,
И к дому, прям, еврея.
СТАРЫЙ БОЛТУНО
Да, будь я сыном Божьим, этот путь премудрый
Мне не постичь. Но, может быть, знаком Вам Ланчелотто,
Что в доме жил его? Живёт ли там сейчас?
ЛАНЧЕЛОТТО
О молодом синьоре Ланчелотто Вы спросили?
(В сторону) Заметьте! Муть сейчас такую подниму здесь.
к Старому Болтуно:
Так спрашивали Вы о молодом синьоре Ланчелотто?
СТАРЫЙ БОЛТУНО
Он, сударь, вовсе не синьор, а сын убогого отца,
Который, хоть и честный человек, но слишком беден,
И, слава Богу, что живой.
ЛАНЧЕЛОТТО
Отлично!
Его отец, пусть, будет кем угодно,
Но мы тут с Вами говорим, бесспорно,
О молодом синьоре Ланчелотто.
СТАРЫЙ БОЛТУНО
Скорей, о Вашем славном друге, сударь,
Но не о Ланчелотто.
ЛАНЧЕЛОТТО
Зачем, старик, зачем, я умоляю,
Сказали Вы о молодом синьоре Ланчелотто?
СТАРЫЙ БОЛТУНО
О Ланчелотто, но без Ваших ухищрений.
ЛАНЧЕЛОТТО
Назвали, значит, Вы синьора Ланчелотто.
Не смейте говорить, отец, мне о синьоре Ланчелотто!
Ведь молодой синьор, по воле рока и судьбы
И странных изречений Трёх Сестёр20 и им подобных
Ветвей такой учёности, и в самом деле, умер,
Как говорится ясными словами, он ушёл на небеса.
СТАРЫЙ БОЛТУНО
О, не дай Бог! Ведь этот мальчик посохом мне был,
Для старости – опорой лучшей самой.
ЛАНЧЕЛОТТО
Похож я, разве, на дубину или шест,
На посох или на подпорку?
Ты не узнал меня, отец?
СТАРЫЙ БОЛТУНО Увы! Я вас не знаю, молодой синьор,
Но мне скажите, я прошу, мой мальчик —
Покой его душе – жив или умер?
ЛАНЧЕЛОТТО Так, ты не узнаёшь меня, отец?
СТАРЫЙ БОЛТУНО
Увы, синьор, я слеп почти, я Вас не знаю.
ЛАНЧЕЛОТТО
Нет, если бы, глаза имел ты, даже,
И впрямь, меня ты, мог бы не узнать:
Отцу ум нужен, чтоб узнать своё дитя.
Ну что ж, старик, о сыне всё твоём я расскажу.
Благослови меня.