Наконец квартира опустела. Последним ушел Остоженский, напомнив, что если Насте понадобится его помощь, то она может звонить в любое время дня и ночи ему домой или на работу. Только оставшись одна, девушка дала волю чувствам, но слез было на удивление мало. Неужели она не любила отца? Почему же у нее в голове вертится одно и то же: «Придушил любовницу, а затем застрелился».

Остоженский не обманул – организовал визит Насти в больницу, где находилась Галина Сергеевна. Та встретила дочку равнодушно, и только через некоторое время девушка поняла, что апатия и отсутствие всяческого интереса объясняются большим количеством лекарств, которыми мама напичкана.

Заснуть в пустой квартире Настя никак не могла, ей все казалось, что по квартире кто-то ходит. Разбушевалось воображение, конечно, понимала девушка. Она провела всю ночь за тем, что аккуратно складывала разбросанные при обыске вещи. Монотонное занятие позволило ей ни о чем не думать, но почти все в квартире напоминало об отце. То и дело Настю душили рыдания, но она была уверена, что не имеет права распускаться.

Днем пару раз позвонил полковник Остоженский – справиться о том, как у Насти дела. Он передал привет от Максима, и сердце у девушки учащенно забилось.

– Он выражает тебе свои соболезнования, – пояснил Глеб Романович. И добавил: – Но ты сама понимаешь, Максим сейчас очень занят, у него сессия...

Тетя и дядя прибыли в половине третьего. Дядя Дима тотчас отправился по инстанциям, а тетя Оля и Настя съездили в больницу за Галиной Сергеевной.

Вечером вернулся дядя Дима, который сообщил, что тело можно будет забрать на следующий день. Их навестил полковник Остоженский, который привез с собой две сумки, набитые свежими продуктами. Глеб Романович сразу же очаровал тетю и вызвал восхищение у дяди.

– Мне удалось кое-чего добиться, – заявил, выставляя деликатесы на стол, Остоженский. – Однако начну с неприятных новостей. Квартира, как вы сами понимаете, служебная, и вам придется ее освободить в течение месяца. И теперь вам надо выбирать – оставаться в Болотовске или возвращаться в Ленинград.

– Конечно, в Ленинград! – заявили в один голос дядя и тетя. – Галя, Настенька, здесь, в провинции, вам делать нечего!

– Я и не собиралась оставаться здесь, – добавила Галина Сергеевна. – Мы уедем. У нас ведь осталась там квартира. Но... А ее у нас тоже отберут?

Полковник успокоил вдову своего лучшего друга:

– Нет, этого вам не надо опасаться, Галина Сергеевна. Конечно, квартира в Ленинграде государственная, однако кончина Всеволода Петровича ничего не меняет – вы и Настя имеете полное право на жилплощадь. Я говорил кое с кем из Москвы, и там согласны, что вы, вдова и дочка Всеволода Петровича, не должны нести лишения из-за произошедшей страшной трагедии. Уверен, для вас не составит труда вернуться на кафедру в Ленинградском университете, где вы до недавнего времени работали. А тебе, Настя, необходимо подумать о том, что всего через три месяца у тебя в школе экзамены.

Когда он ушел, тетя Оля, обняв сестру, сказала:

– Какой же замечательный человек Глеб Романович! Сразу видно, он очень ценил Севу.

Отца Настя в последний раз видела в городском морге – девушка настояла на том, чтобы попрощаться с Всеволодом Петровичем. Он лежал в гробу, одетый в строгий черный костюм с темно-красным галстуком. Над телом потрудились гримеры, но полностью замаскировать пулевое отверстие на правом виске было нельзя. Настя дотронулась губами до ледяного лба отца и выбежала из зала.

Тело переправили в Ленинград – Галина Сергеевна не хотела, чтобы мужа похоронили в Болотовске. Лагодин нашел место последнего упокоения на Ново-Волковском кладбище Ленинграда, рядом со своими родителями. Затем состоялся поспешный переезд, и в Ленинграде Настя пошла в прежнюю школу – помог все тот же полковник Остоженский.