Бывшая любовница получила отставку. Она зла. Она брызжет желчью. И она за долгие годы жизни здесь так и не избавилась от своего акцента. Особенно когда с волнением рассказывает о том, что Саша Вайнер не стареет. В голубых глазах зависть.

– Я знала, что что-то не так с тех времен, как ты приходила в театр с матерью, – говорит француженка Мэйдд Нойдеккер. – Сначала я, конечно, думала, что твоя мать спятила, но потом… Потом я стала следить за этой старой ведьмой Сашей Вайнер. И знаешь, что я поняла?

– Она пьет чью-то кровь?

– Именно, – француженка передергивает плечами.

Они разговаривают с Мэйдд еще минут двадцать так, словно знают друг друга много лет. Потом Лаффитт уходит, заявляя, что скорее всего когда Мэйдд снова приедет в город, то ее уже здесь не будет.

– Я вернусь домой, в Париж. Хватит с меня. – Она грустно улыбается, трогает Мэйдд за руку. Макс смотрит, как она уходит. Чуть раньше Лаффитт сказала, что долго следила за Сашей Вайнер, сказала, что ей удалось узнать адрес, откуда каждые полгода к Саше приходит кровь во флаконах из-под духов. – Сначала я думала, что это ее любовник, но… – Лаффитт снова улыбается. – Надеюсь, вы заставите эту старую ведьму встряхнуться, – говорит она, но в глазах нет злости. Она все еще влюблена в Сашу Вайнер и надеется на далекий, призрачный шанс быть с ней вместе.

Макс допивает вино, закуривает. Он и Мэйдд сидят за столом вдвоем, но Мэйдд все еще молчит, не замечая его, словно продолжает говорить с француженкой. Макс ждет пять минут, десять, поднимается из-за стола, говорит, что ему нужно подышать свежим воздухом.

– Не уезжай, – говорит Мэйдд. – Не бросай меня. Не сейчас.

– Я не бросаю. Мне не по себе в этом кафе.

– Ты не испугался, когда узнал о Гэвриле в подвале твоей девушки, а теперь бежишь от этих стен?

– Ни от кого я не бегу.

Макс выходит на улицу. Машины плывут сплошным потоком, фары сверкают, слепят глаза. Горят неоновые витрины. По дороге в кафе на Амстердам-Авеню он видел автобусную остановку. Просто забраться в автобус и ехать до конечной станции. И плевать на все, что остается за плечами. Просто ехать, бежать. Потом идти. Он может затеряться где-то среди сплетенных в клубок безумия дорог, которые ведут куда-то, если знать, куда хочешь добраться. Но если ты просто хочешь сбежать, то достаточно сесть на городской автобус – результат будет один. И ночь вокруг живет, ночь искрится. Ночь разевает свою пасть. Ночь ждет своих жертв…

Макс закурил, дошел до остановки на Амстердам-Авеню, но автобусы уже не ходили. Он понял это прождав почти час. Потом пришла Мэйдд Нойдеккер.

– Как ты нашла меня? – спрашивает Макс.

– Я ведь умею читать твои мысли. – Она садится рядом с ним на жесткую скамейку. На другой стороне улицы над входом в магазин большой плакат, сообщающий прохожим об открытии. На стеклянных стенах остановки стикеры с рекламой ночного клуба. Мимо медленно ползет патрульная машина. – Давай переночуем сегодня в отеле, а завтра отправимся в Портленд, – предлагает Мэйдд.

– Я хотел уехать от тебя, – признается Макс.

– Я знаю.

– Но автобусы уже не ходят.

– И это я тоже знаю. – Она берет его за руку.

Они возвращаются к кафе Люксембург, садятся в машину Макса, которую он готов был оставить Мэйдд. Но Мэйдд не умеет водить. Она указывает дорогу.

Теперь найти место для парковки, снять номер. Мэйдд расплачивается за номер, говорит, что когда мать была жива, то они всегда останавливались в отеле «Белклэир». Здание высокое, старое, из красного кирпича. Оно почему-то напоминает Максу тюрьму. Но внутри все снова глянцевое. Овальные коридоры, дорогие ковры на паркетном полу, кожаные кушетки, огромные зеркала на стенах. В номере две дубовых кровати, цветы в вазах на столиках и снова эти тепло-желтые стены.