поколения…»

Однажды Кейт так и сказала Элизабет: «Ты прямо как крутая мама, которой у меня никогда не было», что вызвало у Элизабет неожиданно острое раздражение, и она молча злилась по этому поводу несколько дней.

Кейт работала в новом офисе «Гугла», который недавно открылся на западе Чикаго-Луп, хотя оставалось неясным, чем именно она там занималась. «Очень много математики и программирования, – сказала она. – Умоляю, не спрашивайте больше. Это такая скукота». Она была дружелюбной, доброжелательной и очень общительной, и отношения с падчерицей у нее, судя по всему, были прекрасные, но некоторые родители немного ее сторонились и немного побаивались – главным образом потому, что у Кейт и ее мужа был открытый брак, и Кейт честно об этом заявляла. Честность вообще была отличительной чертой ее характера: она совершенно откровенно и свободно обсуждала вещи, о которых большинство из них говорили только во время сеансов у психотерапевта или по пьяни. Например, все знали, что Кейт ходит на свидания – а иногда заводит длительные отношения, а бывает, что и уезжает на выходные – с другими мужчинами. Она говорила об этом регулярно и безо всякого стыда, как будто тут не было ровным счетом ничего необычного. И, возможно, ничего необычного и не было – для жителей Калифорнии или для миллениалов. Кто знает. Но это было довольно-таки скандальное признание в обществе немолодых родителей, большинство из которых были выходцами со Среднего Запада, и поэтому их реакция на обсуждение личной жизни и секса, как правило, колебалась между неловкостью и ужасом.

– Дамы, – сказала Кейт, приближаясь к ним, – извините, я к вам прямо с ночевки, так что вид у меня помятый в самом буквальном смысле этого слова.

Длинные пепельные волосы Кейт – похоже, от природы она была брюнеткой, но по какой-то причине красилась в серый – были еще влажными после душа, но в остальном она выглядела как всегда: шикарно, свежо и молодо. Кейт обладала способностью придавать респектабельность трендам, над которыми принято было посмеиваться. Например, тот же серый цвет волос смотрелся у нее очень интересно и эффектно. Она носила очки огромного размера – квадратные, в массивной оправе, обладателя которых в те времена, когда Элизабет была маленькой, сочли бы безнадежным ботаником; они должны были казаться для Кейт слишком крупными, но, как ни странно, смотрелись стильно. Они постоянно сползали на нос, и у Кейт была манера поправлять их каждые две секунды, но даже это было очаровательно. Она носила джинсы, в которых Элизабет ни за что на свете не рискнула бы выйти на люди, – этот фасон с завышенной талией а-ля восьмидесятые, «как у мамы», чудовищно уродовал всех, кроме молодых девушек вроде Кейт.

– Откуда ты, прости? С ночевки? – переспросила Брэнди.

Кейт очень серьезно посмотрела на них поверх своих больших очков.

– Кроме шуток, мне реально хреново.

– Что ты имеешь в виду под «ночевкой»?

– Ну, большинство людей моего возраста сказали бы «секс без обязательств», но для вашего поколения правильное выражение – это, наверное, «роман на одну ночь»?

– А, понятно.

– Да уж, Кайл увидел меня сегодня утром и стоит ржет.

– Твой муж, – сказала Брэнди, – не возражает против твоих… ночевок?

– Ой, нет, конечно. У него свои ночевки. И, знаете, слава богу. Потому что я не представляю, как бы справлялась с ребенком, если бы не помощь его девушек. Вот почему я уважаю таких мам, как вы, которые все делают сами. Это очень здорово.

– Я бы не обрадовалась, если бы у моего мужа были девушки, – сказала Брэнди.