Сама Александра тоже упала и больно ударилась о камень. Шею обожгло острой болью. Она успела заметить мертвую лошадь и окровавленного татарина в кожаной рубахе, который шагнул прямиком к ней.

В следующее мгновение ее окутал мрак.

Дариуш вздрогнул, выходя из оцепенения, и увидел двух столкнувшихся лошадей и татарина, упавшего совсем рядом с Александрой. У него не было времени проверять, жива она или мертва; он успел заметить лишь нетронутую белизну ее шеи, выгнутой под неестественным углом, ее рыжекудрую голову, запачканную кровью. Из последних сил он подхватил с земли ее обмякшее тело и закинул на круп своей кобылы. Выхватив меч у мертвого воина, он тоже вскочил на лошадь и, придерживая Александру, понесся к крепостным воротам. Он почти не испугался, заметив, что с другой стороны на холм поднимается большой отряд татар.

Крепко придерживая лежащую поперек крупа Александру, он пустил лошадь в галоп. Быстрее, еще быстрее!

Татары заметили его и тоже стали понукать своих лошадей.

Дариуш громко закричал, привлекая внимание защитников крепости. Голос его охрип от страха. Во рту ощущался едкий привкус желчи.

Татары яростно вопили, размахивали мечами и осыпали его стрелами.

Дариуш стремительно приближался к воротам, но татары неслись еще быстрее.

Несколько стрел попали белой кобыле в плечо и шею. Она заржала от боли и встала на дыбы. Стрела просвистела совсем рядом с головой Дариуша… он пригнулся и лягнул кобылу в окровавленный бок.

Ворота крепости приоткрылись… совсем чуть-чуть, только чтобы проехать одному всаднику.

Едва белая кобыла протиснулась в приоткрытые ворота, их с глухим стуком закрыли. Кобыла пала, сбросив на землю Дариуша и Александру. Оба лишились чувств.

В толстые деревянные ворота с глухим стуком ударилось лезвие метательного топора.

Александра пришла в себя лишь через несколько часов.

Она понимала, что лежит на охапке сена. Она то и дело словно уплывала куда-то. Больно было открыть глаза. Кто-то заботливо укрыл ее мягким одеялом. Ужасно болели нога и голова, но приятно было ощущать запах сена.

Даже в забытьи она не переставала сжимать руку лежащего рядом Дариуша. От юноши словно исходила сила — знакомая сила. Александра нежно провела пальцем по волоскам на тыльной стороне его запястья, а затем погладила его мозолистую ладонь. Она обрадовалась, нащупав пульс юноши, которого она…

Она медленно открыла глаза и, повернув голову, посмотрела на Дариуша. Он полулежал на охапке сена, прислонившись голой спиной к гладкой каменной стене, и крепко спал. Голова его упала набок; отросшая щетина колола голое плечо. Густые каштановые волосы падали на глаза. Александра не видела его густых бровей и длинных ресниц, зато видела прямой, решительный подбородок.

Александра улыбнулась, заметив в углу его рта струйку слюны. Даже герои не следят за собой во сне.

Думая о нем… о мальчике… нет, о мужчине… она посмотрела на его забинтованную грудь, и сердце у нее ушло в пятки. Окровавленную повязку оттопыривало древко стрелы. Волосы у него на груди запеклись от крови; левая рука во сне подергивалась.

Она приподнялась на локте, желая помочь ему, но тут же схватилась за голову… ее пронзила острая боль от затылка до лба.

— Не вставай, моя милая. Тебе сейчас лучше полежать.

Александра вздрогнула, но затем узнала голос своей соседки, тетушки Барановской, владелицы шляпной лавки в центре Львова. Тетушка Барановская жила в городе уже целую вечность, она все и обо всех знала.

— И перестань забивать себе голову мыслями об этом парне, пока он спит.