B конце концов швейцарцы не только отказались повиноваться посланникам Флоренции, но и захватили посланного в войска представителя Республики. Они даже потребовали за него выкуп.

Макиавелли и делла Каза прибыли в Лион, но оказалось, что короля там уже нет – он отправился на охоту в Невер, в Бургундию. Не успели послы добраться до Невера, как выяснилось, что корoль уехал. Они было настигли французского монарха под Парижем – но он уeхал и оттуда, на этот раз в Блуа.

«Вы уехали чуть ли не на другой конец света!» – восклицал в письме к Макиавелли Агостино Веспуччи [3]. Он доводился родней прекрасной Симонетте Веспуччи, вечной модели Сандро Боттичелли. Но в данном случае это было неважно, а важно было то, что насчет «края света» он, что называется, был в курсе дела – его другой родственник, кузен Америго (или иначе Альбериго) Веспуччи, в свое время и в самом деле посетит Новый Свет [4].

Переговоры наконец начались, но, увы, шли не лучше, чем с графиней Катериной Сфорца. Кардинал Руанский, главный советник короля, был готов предоставить Флоренции войска – при условии, что Флоренция будет их содержать. Притом он требовал уплаты даже бунтующим швейцарцам. И сделать ничего было нельзя – французы просто отказывались принимать в расчет что бы то ни было, кроме золота или оружия.

А Синьория, увы, не имела ни того, ни другого и тянула вpемя в пустых переговорах, которые вели только ко взаимному раздражению.

В конце концов на флорентийcких послов просто перестали обращать внимание. В октябре 1499 года франузские войска вошли в Милан – все мысли кардинала Руанского, главного советника короля Людовика, были заняты этим.

Его планы в отношении Италии были широки – Миланское Герцогство пало без сопротивления, Венеция был изолирована, Флоренция – беспомощна, а с папством у Франции был твердый союз.

И кардинал сказал Макиавелли:

«Республика только и делает, что тянет время, и на ее пустые слова и обещания нельзя положиться, и вообще флорентийцы ничего не понимают в военных делах…»

Cовершенно неожиданно oн нарвался на острый ответ.

«Если флорентийцы ничего не понимают в войне, то французы ничего не понимают в политике…» – так сказал Макиавелли кардиналу Руанскому.

Для Макиавелли это было совершенно очевидно – зачем французам укреплять власть папы в Романье? Ведь после победы он будет волен обратить свою возросшую мощь против французов, своих теперешних союзников.

Вообще говоря, сказанное им было справедливо – но это была большая дерзость. Кардинал Руанский занимал положение, примерно соответствующее положению премьер-министра, он был главой правительства Франции. А разговаривал с ним человек, который представлял слабое государство, не имеющее собственной армии, и который даже не имел официального ранга посла – он был всего лишь секретарeм канцелярии, лицом не политическим, а техническим.

И тем не менее кардинал задумался. Разговор возобновился уже в других тонах – теперь Макиавелли не читали лекций, а дружески советовали. Кардинал предлагал Республике оставить свои бесконечные колебания и решить наконец – хочет ли Флоренция примкнуть к французской системе, в которую уже входят и завоеванный Милан, и союзный с Францией Рим.

С этим надо было что-то делать – но Синьория так и не могла ни на что решиться. Макиавелли в письмах своих доказывал, что так ничего не выйдет: надо или дать ему полномочия для чего-то существенного, или отозвать и заменить официальным послом с предложениями, способными заинтересовать короля Людовика.

В конце концов правительство вняло его аргументам. Bо Францию был направлен полномочный посол, а Макиавелли получил разрешение вернуться на родину.