Сквозь пелену брызг и града Ингеборг разглядела на носовой надстройке фигуры Тауно и Эйян. Кажется, они о чем-то говорили. Неужели они слышат друг друга в таком грохоте? Внезапно Ингеборг в ужасе вскрикнула – Тауно бросился за борт.

Но он же сын водяного, тут же выругала она себя за пугливость. В море он как дома. Он ведь рассказывал, какой вечный покой там царит… Храни его Пресвятая Дева…

Эйян направилась к корме. Теперь Ингеборг разглядела, что тело ее обнажено, если не считать повязки на голове и пояса с ножом, но от холода она, кажется, не страдала. Скорее наоборот, ее промокшие насквозь рыжие локоны казались единственным теплым пятном на многие мили вокруг. Раскачивающаяся палуба не мешала ей идти крадущейся походкой пантеры.

– А, Ингеборг, – поприветствовала она женщину и подошла поближе, чтобы разговаривать, не напрягая голоса. – Я заметила, как ты выбралась на палубу. Решила подышать воздухом, пусть даже чересчур свежим, верно? – Эйян приблизилась вплотную и приставила сложенные рупором ладони к уху Ингеборг, потом добавила: – Позволь составить тебе компанию. Сейчас моя вахта, но отсюда я смогу заметить опасность не хуже, чем стоя на носу. Пожалуй, даже лучше – тут меня не хлещет проклятый град.

Ингеборг сняла ладонь с румпеля и тоже заслонила рот от ветра:

– Куда отправился Тауно?

Точеное лицо Эйян нахмурилось.

– Спросить дельфинов, не отыщут ли они кого-нибудь помочь нам.

Ингеборг ахнула:

– Милосердный Господь! Неужели наши дела настолько плохи?

– Где-то неподалеку берег, – кивнула Эйян. – Когда мы недавно плавали в море, то заметили, что оно мелеет. В воде слышится пульс – это эхо прибоя. А буря и не думает стихать.

Ингеборг вгляделась в серые глаза Эйян.

– Если мы разобьемся, хотя бы он останется жив… – прошептала она.

Наверное, Эйян догадалась.

– Ах, бедняжка! – воскликнула она. – Смогу ли я успокоить тебя?

Высокая фигура сестры Тауно заслонила женщину от ветра. Эйян протянула руки. Ингеборг выпустила румпель и неловко шагнула в ее объятия, укрывшись в них от качки и брызг. Ощущая тепло, исходящее от нежной груди Эйян и перекатывающихся под кожей упругих мускулов, она прильнула к ней, словно к полузабытой уже матери.

Говорить им сразу стало легче.

– Не бойся, подруга, – мягко молвила Эйян. – Если корабль разобьется, мы с Тауно поможем тебе и Нильсу доплыть до берега. Мы вынесем вас на безопасное место, а там уже можно надеяться на помощь людей.

– Но тогда мы потеряем золото. – Ингеборг почувствовала, как напряглись руки Эйян. – Тауно ведь не сможет раздобыть новый корабль? Ведь не сможет? И он потеряет все, ради чего столько трудился, ради чего рисковал жизнью. Неужели все напрасно? И он может погибнуть… Эйян, умоляю тебя… не надо… не рискуйте собой ради нас…

Дочь Агнете прижала к себе рыдающую женщину и, негромко напевая, принялась ее успокаивать.

Вернувшись, Тауно поведал, что дельфины отправились на поиски. Они знали существо, способное, если они сумеют его отыскать, помочь путникам. Большего от дельфинов добиться не удалось, потому что они сами толком ничего не знали. К тому же дельфины сомневались, поймет ли их то существо, а если поймет, то захочет ли прийти на помощь.

Добавить к своим словам он ничего не успел, потому что в этот момент у мачты лопнул передний штаг. Обрывок каната, метнувшись назад, просвистел всего в дюйме от шеи Эйян. Ужаснувшись, Тауно принялся ловить болтающийся обрывок, преследуя его, словно взбесившуюся зверюгу. Когда же его усилия увенчались успехом и он собрался закрепить штаг на мачте, то оказалось, что она треснула. Встревоженный Тауно едва не полез на мачту натягивать новый штаг, но Эйян с трудом его отговорила: в такую качку ничего не стоит сорваться и разбиться насмерть или покалечиться, а потом умирать долго и в мучениях. А если ему неймется, добавила сестра, то пусть идет откачивать воду из трюма.