могли использоваться человеком на войне.

При этом надо учитывать две позиции по этому крайне экзотическому вопросу: скептический и апологетический.

Сторонники негативного взгляда на эффективность боевых слонов склонны считать, что боевые слоны (элефантерия) на полях сражений античной эпохи, хотя и были новым шагом в развитии военного дела, но применение их было достаточно узким. Многие полагали, что боевые слоны производили скорее психологический эффект своей гигантской массой, грозным видом, устрашающим ревом и впечатляющей военной атрибутикой, навешанной на них, чем приносили реальную пользу. Утверждалось, что они вышли из моды не только по причине совершенствования профессионального мастерства солдат, умело с ними боровшихся, но и из-за того, что их содержание, как в мирное время, так и тем более на войне, и «обслуживание» в походе (пищевой рацион, его объем и т. п. и т. д.) стоили очень больших денег. А это, в конце концов, как правило, становилось обременительным даже для очень богатых государств. В результате сложилось мнение, что выгода, получаемая от применения этого рода войск зачастую не компенсировала той степени риска, которая сопутствовала присутствию боевых слонов на поле боя из-за их порой весьма неадекватного поведения в условиях непредсказуемого развития хода сражения. Тем более, что известные нам сражения с применением «слоновьего корпуса» часто заканчивались весьма неоднозначно для применявшей их стороны. А ведь она поначалу явно рассчитывала на эту «живую бронетехнику» как на весомый фактор для победы над противником, либо не имевшим боевых слонов, либо не в таком большом количестве.

Польза от применения самой тяжелой боевой «техники» той поры, как говорят скептики,не всегдаине вездемогла быть одинаковой.

То, что было хорошо в Индии, аргументируют они, а именно оттуда боевое применение слонов пришло в Малую Азию и Европу, не было столь же успешно против высокоорганизованных европейских воинов. Знакомые с ними, не боявшиеся их, они умели и избегать их, и нападать на них. Успех в бою был у слонов против народов, которые их никогда не видели, а также против всадников, чьи лошади их боялись.

Против пехоты слоны могли быть эффективны, лишь когда первая сплачивалась в фалангу. Именно такое массовое скопление пеших воинов давало слонам возможность «топтать и давить» без разбору. И порой это приводило к катастрофическим последствиям, если фалангиты не стояли насмерть, выставив перед собой лес своих многометровых смертоносных сарисс подобно непроходимому частоколу.

А вот рассеянный строй наделял пехоту значительным преимуществом перед слонами. Небольшие подвижные пехотные отряды из специально подготовленных дисциплинированных и находчивых пехотинцев обращали «танковые бригады» четвероногих гигантов в бегство, прицельно отстреливая «танкистов-водителей», засыпая «четвероногую бронетехнику» ливнем метательных снарядов (огненных стрел и т. п.), бросая ей под «гусеницы» простые доски… утыканные гвоздями, и прочие спецсредства.

Слоны, безусловно, были весьма опасным родом войск, подводят итог скептики, но у них имелись серьезные изъяны: низкий боевой дух, плохая управляемость и т. д. и т. п. Главным аргументом против полезности слонов на поле боя они считают то, что, в отличие от лошади, это животное так и не было одомашнено, а только приручено. Поголовье ручных слонов всегда пополнялось путем отлова диких. Следовательно, боевые слоны отличались от рабочих только размерами, но не психологией «боевой машины», несущей смерть врагу, а не своим солдатам