За оторопь командира экипаж «фердинанда» заплатил самую высокую цену. Справа из облака дыма возник советский танк и замер, прицеливаясь. Первый выстрел перебил гусеницу и выбил несколько катков. Второй снаряд попал точно в черный крест на борту. Глухо ухнул боезапас в бронированном брюхе. Фашистская самоходка горела, живых внутри уже не было. Черный дым столбом поднимался вверх. Необыкновенная зеленая-презеленая трава качалась и вздрагивала в такт взрывам.

В семье Ковалевых была реликвия, передававшаяся из поколения в поколение. Ее привез из казачьего похода на Византию прапрапрадед Александра. Вещица была размером с царский медный пятак и напоминала формой змеиную чешуйку из диковинного металла. Местный кузнец долго сопел и ковырял ее заскорузлым ногтем, но так толком и не смог понять, что это за сплав. Ни молот, ни горнило огненное не оставили на чешуйке и следа. Заморская диковина, вот и весь сказ. Как-то дедушка за шумным застольем, когда гуляли на Пасху, показал чешуйку внуку. Из застольного рассказа получалось, что предок Ковалевых сражался с драконом и победил его. Только он собрался молодецким ударом срубить голову поганую, как чудище взмолилось человеческим голосом и пообещало сослужить службу важную предку и потомству его. В залог верности клятве чудище сбросило с тела чешуйку железную и вручило казаку. Если понадобится дракон, то надо сказать слово заветное, когда будет совсем невмоготу, и придет дракон на помощь без промедления.

Бабушка, сидевшая рядом, сильно не любила пьяных разговоров и бахвальства казацкого. Словом, осерчала она, губы поджала и со словами: «Закусывать надо, старый», убрала со стола наполовину пустую бутыль с чистым, как слеза, самогоном, заменив ее графином безвредной вишневой наливки. Дед обиделся и до конца застолья сидел, насупившись, напоминая взъерошенного кота, оттасканного за ухо за чужие проделки.

Она же, бабушка, собирая Сашу на войну, вручила ему семейную реликвию и строго-настрого наказала с ней не расставаться. «Не слушай меня, дуру старую. Зря я деда обидела, это во мне воспитание масленниковское взбрыкивает. Отцы наши и деды на скачках состязались, на войне да на работе. Вот и поженили нас с дедом твоим, чтобы конец этой дури положить, а то чуть что, за грудки друг дружку хватали, а потом и шашки в ход шли».

В тот вечер Саша узнал о своих предках столько, сколько не слышал за все свое детство, отрочество и юность… Вслед за бабушкой в комнату Саши прошаркал дед, Александр Степанович Ковалев.

– Мария, не могу найти амулет-чешуйку, – чуть стесняясь и с опаской спросил дед, – хотел вот Сашке нашему в поход отдать. Не видала невзначай?

Бабушка Мария Алексеевна открыто взглянула в лицо Ковалева-деда и протянула ему амулет с глубоким поясным поклоном:

– Прости меня, Александр Степаныч, пришла я свой огрех исправить, возьми амулет, вот он.

– Вот и хорошо, Мария Алексеевна, вот и хорошо. Амулет этот от мужской руки да в мужскую ладонь лечь должон. Тогда и сила в нем сохранится. Бери, внук, да у сердца своего носи неотлучно. И мы с бабушкой твоей рядом пребудем – незримо да неслышно.

Дед взял сухонькими пальцами пластинку и вложил в Сашкину руку.

– Давай, бабка, с Сашкой чаю попьем напоследок, а?

Через полчаса на столе пыхтел самовар праздничный, в маленьком литровом чайнике томилась заварка, выставлены были варенье да пряники, огурчики, сало, грибочки да бутыль прозрачная со стопочками гранеными.

Первый и последний раз на памяти внука бабушка Мария не только чокнулась с дедом, но и выпила жгучей водки, не поморщившись. А потом, под чай, потекли рассказы стариковские…