Роксолана понимала, что опора любой власти – армия, и сделала все, чтобы дворцовая гвардия любила ее. Не жалея денег, она увеличивала янычарам жалование, раздавала привилегии, перестраивала и улучшала казармы. Казна стремительно пустела.

Но вряд ли кто смог бы обвинить Хюррем в отсутствии рачительности. По ее приказу в европейском квартале и в порту разрешили торговлю вином, которую, естественно, обложили немалым налогом. Но более важные для экономики страны результаты принесло распоряжение хасеки-султан углубить бухту Золотой Рог и восстановить Галатские причалы. Теперь в столицу империи прибывали не только легкие, но и крупнотоннажные суда, что чрезвычайно оживило торговлю. На вырученные от этих мероприятий деньги Хюррем велела возводить новые мечети, лечебницы, бани.

Султан Сулейман получил прозвище «Кануни» («Законодатель») за создание свода законов, направленных на защиту интересов феодалов, и он вел многочисленные войны. При его правлении были захвачены половина Венгрии, часть Грузии, Йемен, Триполи, Месопотамия. Султана называли Великим и Великолепным, а Европа трепетала в предчувствии турецкого нашествия, как когда-то перед вторжениями Чингисхана и Батыя. Расширяя границы Османской империи, Сулейман Великий не проиграл ни одного сражения. Его супруга так же успешно справлялась со всеми делами внутри оставленной на ее попечение страны.

А еще они любили друг друга. Свидетельства тому нежные письма, соединявшие их в разлуке. «Мой султан, какая безграничная и жгучая боль расставания! Спасай меня, несчастную, и не задерживай своих прекрасных писем. Пусть душа моя получит хоть каплю радости от твоих посланий. Когда нам их читают, твой слуга и сын Мехмед и твоя рабыня и дочка Михримах плачут, тоскуя по тебе. Их слезы сводят меня с ума», – писала Роксолана мужу.

«Моя дорогая богиня, моя удивительная красота, госпожа моего сердца, мой самый яркий месяц, моих желаний глубинных спутница, моя единственная, ты мне милее всех красавиц мира!» – отвечал Сулейман. Когда султан находился дома, он мог целыми часами беседовать с обожаемой супругой.

Они обсуждали все: политику, искусство, любовь, часто при этом общались стихами.

За легкий нрав и любовь к музыке ее прозвали «Хюррем» (веселая) (худ. А. Хикель, 1780)

Казалось, свадьба сделала положение Роксоланы незыблемым. Но никто не мог дать гарантии, что ее великолепный супруг не увлечется вдруг новой наложницей и не сделает ее еще одной законной супругой. Дорогой из гарема, а уж тем более с такой высоты, как султанский трон, могла стать только смерть. А она была страшна: несчастную неугодную наложницу или жену сажали в кожаный мешок с грузилом, бросали туда кошку и ядовитую змею, а мешок по каменному желобу спускали в воды Босфора. Любая посчитала бы за счастье легкую смерть от удавки… Нравы на средневековом Востоке были жестоки, выживал не просто сильный и хитрый, но, главное, безжалостный. Наследником престола по-прежнему оставался старший сын первой жены султана, черкешенки Гюльбахар, шехзаде Мустафа, а не один из детей Роксоланы. И у красавицы Хюррем не было иного выхода, как играть по принятым правилам, победить или умереть. До нас дошло множество легенд о безжалостном нраве и поступках хасеки-султан. Но соответствуют ли им исторические факты?

Говорят, первой жертвой Роксоланы стал визирь Ибрагим, обвиненный в излишней симпатии и политической приверженности Франции и казненный в 1536 году по приказу султана. На его место был назначен Рустем-паша, тот самый, кто подарил Сулейману будущую супругу. Благоволение Роксоланы к нему было столь велико, что она уговорила мужа отдать за Рустема единственную дочь Михримах. Но это не помешало Хюррем вовлечь зятя в дворцовую интригу, в результате которой старший сын и наследник султана Мустафа был обвинен в измене и заговоре против отца, а Рустем-паша – в пособничестве. Был казнен не только сам Мустафа, но и его пятеро сыновей, пыток и казни не сумел избежать и Рустем-паша. Однако справедливо ли обвинять во всем «коварную ведьму» Роксолану? Борьба за власть, заговоры, кровавые дворцовые перевороты и свержения отцов сыновьями на Востоке того времени были делом обычным.