Специальный раздел государыня назвала «Обхождение наставников с воспитанниками». От учеников она требовала безусловной покорности, для наставников считала совершенно непозволительным допускать в обращении с учениками льстивость, заискивание, вмешиваться в их игры, смущать детей неуместными и бесполезными выговорами.

Любовь и уважение к прошлому своей страны Екатерина считала важнейшим качеством будущего монарха, потому самолично составила по летописям рескрипт, озаглавленный «Записки касательно Российской истории». Это поразительное произведение. Наверное, первый исторический труд, который в XX веке назвали бы пособием по патриотическому воспитанию. Царица не просто описывала события далекого прошлого, она находила в каждом из них нравственный смысл, который будил чувство гордости своей страной, желание не посрамить память предков.

Лагарп внимательно изучает педагогические труды Екатерины. Он поражен: самодержавная императрица, владычица огромной империи нашла время, чтобы написать пособие по обучению и воспитанию внуков. И как написать! С каким знанием дела! С какой любовью к детям и к своему Отечеству! И это – в недавнем прошлом немецкая принцесса! Значит, и он, иностранец, может стать для этой загадочной страны своим, может стать ей полезным. И он подает государыне записку об обучении ее внуков, основанную на изложенных ею принципах (то ли действительно согласен с нею во всем, то ли понимает, как завоевать ее расположение). Записка имеет успех. Государыня назначает Лагарпа, не скрывающего, что он считает самодержавие способом правления, недостойным современного общества, воспитателем двоих (как она надеется) будущих самодержавных монархов. Можно только поражаться широте взглядов Екатерины Великой. Потом их отношения будут складываться по-разному. В конце концов Лагарп вынужден будет уехать из России (чтобы ненадолго вернуться, когда его ученик уже станет императором).

А в 1784 году Лагарп писал по поводу своего назначения: «Провидение, по-видимому, возымело сожаление о миллионах людей, обитающих в России… Благодаря постоянству можно было способствовать сохранению лучшего будущего для 40 миллионов людей… Целью моих занятий было читать с моими учениками сочинения, в которых вопрос о свободе человечества был энергически защищаем людьми замечательными и притом умершими прежде революции. Это удалось благодаря речам Демосфена, Плутарху, Тациту, истории Стюартов, посмертным запискам Дюкло, я мог исполнить мою задачу, как человек, сознававший свои обязательства перед великим народом».

Граф Мориоль вспоминал: «Лагарп видел, что его старания приносили плоды. Братья в своих детских играх создали себе идеальное, вымышленное существо, названное ими графом де Сент-Альбаном. Этот граф был у них всегда во главе их солдат и их воинственных игрушек; он был центром, вокруг которого вертелись все политические соображения, ибо Французская революция, которая была в то время в полном разгаре, составляла предмет толков при дворе и возбуждала их молодые умы. Великий князь Александр ставил этого князя во главе всех революций, народных восстаний, всех предприятий, направленных против власти, и всегда награждал его. А великий князь Константин приговаривал его к повешению или расстрелянию. Эти мелочи были весьма знаменательны и обрисовывали характер этих двух детей».

Об отношениях Лагарпа с младшим из братьев я расскажу в главе «Император Византии», а старший, хотя и доставлял наставнику немало хлопот, мог растрогать доверчивой непосредственностью. Вот какое признание вручил тринадцатилетний ученик своему наставнику: «Вместо того чтобы себя поощрять и удваивать старания воспользоваться остающимися мне годами учения, я день ото дня становлюсь все более нерадив, более неприлежен, более неспособен и с каждым днем все более приближаюсь ко мне подобным, которые безумно считают себя совершенствами потому только, что они принцы. Полный самолюбия и лишенный соревнования, я чрезвычайно нечувствителен ко всему, что не задевает прямо самолюбия. Эгоист, лишь бы мне ни в чем не было недостатка, мне мало дела до других. Тщеславен, мне бы хотелось высказываться и блестеть за счет ближнего, потому что я не чувствую в себе нужных сил для приобретения истинного достоинства…Что из меня будет? Ничего, судя по наружности. Благоразумные люди, которые будут мне кланяться, будут из сострадания пожимать плечами, а может быть, будут смеяться на мой счет, потому что я, вероятно, буду приписывать своему отличному достоинству (имеется в виду титул. –