Все дальше по коридорам, освещенным лишь немногими факелами из тростника, в кладовые, полные мешков с сушеным горохом и бобами, тесные от битком набитых сеток со сморщенной репой и свеклой или уставленные винными бочками и бочонками с солониной, бочонками поменьше, с элем, а глаза уже были там, иногда преследующие его, иногда поджидающие, когда он войдет. Ранд не слышал ничьих шагов, только свои собственные, ни разу не уловил скрипа двери, лишь когда сам открывал и закрывал ее, но взгляд этот ни на миг не оставлял его. «Свет, я и впрямь начинаю с ума сходить».

Ранд открыл дверь еще в одну кладовую, и хлынувшие оттуда людские голоса, людской смех затопили юношу облегчением. Уж здесь невидимых глаз быть не должно. Он переступил через порог.

Полкомнаты было загромождено до самого потолка мешками с зерном. В другой половине возле голой стены тесным полукругом стояли на коленях с десяток мужчин. Почти на всех были короткие кожаные куртки челядинцев, волосы подстрижены под горшок. Ни чубов воинов, ни ливрей. Никого, кто ненароком мог бы выдать его. «А если нарочно?» Негромкое бормотание, стук игральных костей, чей-то хриплый смешок при очередном броске.

За игрой в кости наблюдал Лойал, задумчиво почесывая подбородок мизинцем толще большого пальца крупного мужчины. Головой огир едва не задевал стропил высокого – спана в два – потолка. На него не оглядывался ни один из игроков. Нельзя сказать, что огиры были совсем уж обычным делом в Пограничных землях или где-то в других краях, но здесь о них знали и радушно встречали, а Лойал к тому же пробыл в Фал Дара достаточно долго, чтобы его появление вызывало лишь легкую заинтересованность. Темная туника огира со стоячим воротником, застегнутая на все пуговицы до самой шеи, была расклешена ниже пояса и доходила до его высоких сапог, а один из больших карманов от чего-то распух. Насколько Ранд знал Лойала – от книг. Даже с любопытством глядя на азартно играющих людей, Лойал вряд ли далеко отошел бы от книги.

Несмотря на все происходящее, Ранд вдруг сообразил, что ухмыляется. Лойал часто так на него действовал. Огир так много знал об одном, так мало о другом и, казалось, хотел знать все. Тем не менее Ранду вспомнилось, как он впервые увидел Лойала – уши с кисточками, брови висят, будто длинные усы, нос почти во всю ширину лица, – увидел его и решил, будто столкнулся нос к носу с троллоком. Он до сих пор стыдился того, как вел себя тогда. Огир и троллоки. Мурддраал и создания из мрачных закоулков полночных сказок. Существа из преданий и легенд. Так думал он о них до того, как ушел из Двуречья. Но с тех пор как Ранд покинул дом, ему довелось увидеть слишком много сказочных событий, вживе прошедших перед глазами, чтобы оставаться столь же уверенным в их сказочности. Айз Седай, и невидимые соглядатаи, и ветер, что схватил и держал его в своих объятиях. Улыбка сошла с лица Ранда.

– Все сказания – правда, – тихо произнес он.

Уши Лойала дернулись, он обернулся к Ранду. Когда огир узнал юношу, его лицо рассекла добродушная улыбка и он подошел поближе к нему.

– А, вот ты где, – прогудел Лойал, словно громадный шмель перелетел с цветка на цветок. – На церемонии приветствия я тебя не заметил. Такого прежде я не видывал. Одновременно и шайнарское приветствие, и Престол Амерлин. Она устало выглядит, как по-твоему? Навряд ли легко быть Амерлин. Могу предположить, тяжелее, чем быть старейшиной. – Он помолчал с задумчивым видом, но лишь для того, чтобы сделать вдох. – Скажи мне, Ранд, ты тоже играешь в кости? Тут они играют в игру попроще, всего с тремя костями. В