А через триста лет потомки этих людей «вернулись» в Европу, чтобы силой вбить в головы «недочеловеков» свои мессианские идеи. Ойяме хватало внутренней свободы, чтобы понимать это, продолжая служить идее «американской мечты», просто потому, что не получилось у его предков «собрать восемь углов мира под одной крышей»[59].

Значит, судьба предназначила его сделать то же самое, но с позиций правителя уже другой страны. А что будет дальше – ведомо только богине Аматерасу…

Снова мигнул светодиод на крышке лэптопа. Ощутив некоторое волнение, президент открыл «почтовый ящик».

Новая записка, оформленная в том же стиле.

«Вы поступили правильно, Господин Президент. Теперь самое лучшее – сохранять своё уединение несколько ближайших дней, поручив верному человеку обеспечить ваш покой, прервав всякую связь с внешним миром. Перед принятием ответственного решения лучше не отвлекаться на суетные мелочи. Кроме того, столь необычный поступок повысит ваш авторитет и одновременно заставит недоброжелателей проявить активность, которая почти всегда ведёт к ошибкам. Передаю вам подборку документов, которые убедят вас в чистоте моих намерений и помогут принять правильное решение. Если вам потребуется дополнительная информация или просто моральная поддержка – вот адрес, по которому вы можете в любой момент со мной связаться. Извините за неподобающую назойливость и навязывание вам непрошеной помощи. Но бывают времена, когда лучше пренебречь ритуалом, чем потерять голову. Писать можете на любом удобном для вас языке. Друг». После подписи был изображён иероглиф «Ли» с пометкой, что его можно использовать в качестве кода вызова загадочного «друга», если добавить к нему следующий по порядку.

Сам по себе иероглиф имел несколько значений, но именно в таком каллиграфическом исполнении наводил на мысль, что подразумевается… Не случайно же записка заканчивалась одним из афоризмов Учителя. (Интересно, откуда «друг» знает, что Ойяма – не христианин и не синтоист, а именно – стихийный конфуцианец?)

А какая гексаграмма в «Книге перемен» обозначена как «Ли»?

Он достал из ящика стола изящно переплетённый томик, изданный ещё до начала эпохи Мэйдзи[60], в японском переводе и с комментариями Мацуи Расё. Раскрыл примерно посередине. Вот она.

«Ли. Наступление».

Сколько лет живёт на свете Ойяма, а не перестаёт удивляться. О чем бы ни спросил эту Книгу – всегда ответит именно об этом. Иначе не бывает.

И сейчас – пожалуйста.

«И кривой может видеть, и хромой может наступать. Но если наступишь на хвост тигра так, что он укусит тебя – будет несчастье. Если не укусит тебя – свершение».

Достаточно пищи для длительной медитации.

А следующая гексаграмма? Номер одиннадцать. «Тай», в самом близком значении – «расцвет».

«Малое отходит, великое приходит. Городской вал опять обрушится в ров. Не действуй войском! В своём городе изъявляй свою волю! Упорство приведёт к сожалению».

Конечно, можно предположить, что именно эти две гексаграммы выбраны неизвестным специально. При желании можно скомпилировать какие угодно «предсказания». Но всё же, всё же…

Ойяма, невзирая на всю «ассимилированность» и «европейскую рафинированность», оставался человеком своей культуры и своего менталитета. Этой простой вещи не понимает большинство людей, когда представляют таких людей совпадающими по «форме» и «содержанию». Мол, если закончил два престижных университета и военную академию, безупречно носит смокинг и фрак, знает, к какому блюду какое вино следует подавать, и смеётся тем же шуткам, что и мы – значит, он «цивилизовался». А этот цивилизованный, возвращаясь домой в какую-нибудь афроамериканскую республику, требует к ужину филе пойманного в Париже лидера оппозиции, и непременно в кляре