Наконец, не стоит забывать и об интеллектуальном влиянии отдельных братьев-монахов. Поскольку нищенствующие ордена сторонились личного богатства, но ценили ученость, они привлекали множество духовных лиц, участвовавших в самых передовых интеллектуальных дебатах того времени. Среди францисканцев выдвинулись великолепные богословы, например, Александр Гэльский, Бонавентура, Дунс Скот и Уильям Оккам. Но самым выдающимся интеллектуалом-францисканцем XIII в. был, конечно же, ученый и философ Роджер Бэкон, который читал лекции об Аристотеле в университетах Оксфорда и Кембриджа, изучал греческие и арабские труды об оптике, выступал за обучение наукам в университетах и написал множество работ по естественным наукам, философии, богословию, лингвистике, математике, оптике и экспериментальной науке. Он был первым человеком на Западе, описавшим порох, дал первое описание очков, выдвинул теорию, что медный шар, наполненный «жидким огнем», может летать, и в целом отличался невероятной широтой ума. Например, он считал, что можно построить огромный корабль, которым даже без весел может управлять один-единственный человек, что можно изобрести колесный транспорт, который будет двигаться с «неисчислимой» скоростью, не требуя тягловых лошадей; что люди смогут передвигаться в машинах, «словно птицы в полете»; что над широкими реками можно строить подвесные мосты «без быков и опор» и что водолазы смогут опуститься на морское дно с помощью особых подводных костюмов.

Среди доминиканцев тоже было немало интеллектуальных тяжеловесов: мистик и богослов Майстер Экхарт, ученый, философ и богослов Альберт Кёльнский (известный как Альберт Великий) и, конечно, величайший из всех богословов Фома Аквинский. Именно Фома Аквинский последовал примеру Абеляра, применив аристотелеву логику к религии, и изменил его максиму «сомнение ведет к любопытству, а любопытство ведет к истине» на «удивление ведет к исследованию, а исследование ведет к знаниям». Абеляр был готов принять, что некоторые вещи, например природа Бога, находятся за пределами рационального понимания, а вот Фома Аквинский считал, что все должно быть исследовано и рационализировано. Он вывел существование Бога из природы, заявив, что поскольку все, что движется, было приведено в движение чем-то другим, то в начале этой цепочки должен быть некий «первый движущий» элемент. Другой его аргумент регулярно цитируют до сих пор: раз мир выглядит упорядоченным и постоянно обновляет себя, значит, он был создан в результате разумного замысла Бога. Мы можем, конечно, предположить, что Фома Аквинский написал бы свои труды, сделавшие его самым выдающимся богословом Средневековья, даже если бы не был монахом, но нельзя сомневаться, что и его, и многих других поддерживали в их начинаниях ресурсы и информационные сети нищенствующих орденов, а интеллектуальное любопытство вдохновило их на еще более высокие достижения.

Широко распространено мнение, что до появления железных дорог в XIX в. люди не уезжали далеко от места рождения. Это предположение вроде бы подтверждается нашими родословными: до середины XIX в. наши предки обычно вступали в брак с людьми из своего или соседнего прихода. Но в этом аргументе есть очевидное слабое место: из того, что мы не готовы ходить на длинные дистанции сейчас, не следует, что люди не были готовы делать то же самое тогда. А из того, что люди искали себе пару в своей общине, где могли рассчитывать на поддержку или, может быть, наследство, не следовало, что они больше нигде не бывали.