Меня бросило в пот: «Попробую вечером уксусом вывести», – сказал Яков. Но я всё же спросил:

– А на велосипеде… он умеет?

– Смеётесь? Где Яков Михайлович и где велосипед.

– Разворачивай! Едем в коттедж! – заорал я.

Теперь я понял, что до ужаса напугал Якова. Он решил, что я помешался, и боялся спорить, чтобы не вызвать ярость.

В лесу смеркалось. Когда сквозь силуэты деревьев засветились окна первого этажа, я встревожился. Кто включил свет?

– Стой. Пешком пойдём, чтобы нас не заметили.

Мы подкрались к окнам столовой. Монах Кун Лао вливал водку в горло привязанного к стулу монаха Лю Кана. Рядом на столе блестел обнажённый клинок вакидзаси.

Я не успел ничего сказать, а Вадим уже оказался у входной двери и рванул её так, что чуть не сорвал с петель. Она грохнула за нашими спинами, не оставив шансов появиться неожиданно.

Увидев, что человек в низко надвинутой шляпе стоит с кинжалом в вытянутой руке, Вадим схватил стул и замахнулся. Звякнул об пол кинжал, рядом приземлилась слетевшая с головы шляпа. Игорёк поднял руки.

Убедившись, что Вадим со стулом в руках не спускает с Игоря глаз, я развязал Якова. Тот откашлялся, растёр затёкшие руки, с удивлением посмотрел на нас троих и тут же заснул. Вадим заботливо снял с шефа покосившиеся очки и положил на стол.

– Ребятки, вы чего? Я же пошутил. Дай, думаю, хоть раз его водкой напою. Смотрите, какой он забавный, – заулыбался Игорь. Он чуть опустил руки и шагнул к выходу.

Я врезал. Он осел на пол.

– Давай телефон.

– Телефон? Какой…

Вадим рывком поднял Игоря за ворот безрукавки, свободной рукой охлопал карманы и протянул мне айфон последней модели. Выпендрёжник. К счастью, блокировка не была включена.

– Сейчас посмотрим, что ты гуглил. Угу. Расписание полётов в Дубай. Ритуал харакири.

– Харакири? Какого чёрта тут у вас происходит? А ну, руки назад! – Вадим жёстко встряхнул Игоря за ворот, носком кроссовки отбросил кинжал под стол.

Туго затянув руки Игоря верёвкой, он толкнул его на пустой стул.

– «Смертельная битва» у нас происходит. Да, Игорёк? Быстро же ты сообразил, как выкрутиться. Утопил машину Кирилла. Наверное, с распахнутой передней дверью, чтобы подумали, что твой труп уплыл. Вернулся на велосипеде и спрятался. Ну да, чердак мы не проверили. На что ты рассчитывал? Что мы с Яковом подерёмся? И я убью его или он меня?

– Ну ты даёшь, – округлил глаза Игорь. – Это же Яков всех убил, меня хотел утопить, а я… я выплыл и сюда пришёл.

– Что-то быстро одежда высохла. А кровь откуда? – я указал на россыпь коричневых пятен на плече и рукаве рубашки.

Игорь поглядел на меня с такой ненавистью, что я спрятался за спину Вадима и, как в детстве, наябедничал:

– Он ночью отрубил головы Сергею и Кириллу.

Вадим охнул и недоверчиво рассмеялся.

– Если не веришь, поднимись наверх. Только я подумал, что это сделал Яков Михайлович, и связал его. Если бы мы сейчас не вернулись… в полицейском протоколе было бы написано, что убийца развязал верёвки, а потом раскаялся, выпил для храбрости и сделал харакири. А он, – я кивнул на Игоря, – он в костюме Кирилла в это время уже летел бы в Эмираты.

– Стоп! – перебил меня Вадим. – А почему он и вас не убил, если хотел всё свалить на Якова Михайловича?

Игорь мрачно усмехнулся:

– Потому что я безголовый! Недооценил. Знал бы, что так глубоко копать начнёт, начал бы с него первого. И присел бы твой любимый Яков Михайлович лет на пятнадцать.

Яков хихикнул во сне, причмокнул и счастливо заулыбался.

Загон, почуяв приближение двуногого бога, приветливо захрюкал. Человек остановился и откинул с тачки полиэтилен. В гущу спин, ушей и рыл полетели влажные тёмные куски. Свиньи взвизгнули, и стадо вмиг сгрудилось там, куда упали мясные глыбы. Добавка не задерживалась. Звери толкались, скользили в навозе, весело трещали челюстями. Напоследок в свалку полетели жёлто-багровые обрубки. Чавканье, хруст костей. Вот и всё. Самые неудачливые свиньи слизывали кровь и жир с сородичей, по которым прилетело угощение.