– Бойня?

– Санитарная. Для убоя больных животных. Там есть загон для предубойного содержания, – пояснил Патрушев.

– Тогда начинайте с бойни, – кивнула Лена криминалисту и переключилась на Патрушева. – Ну, Родион Харитонович, давайте начнём.

Пока Лена допрашивала руководителя, за дверью в компании оперуполномоченного ожидали своей очереди замдиректора по безопасности Марсель Абсалямов и мастер очистного участка Пётр Пронин.

С погибшим я был в хороших отношениях. Работал на Кирина пятнадцать лет, начав рядовым зоотехником на «Гвардейце» – это в соседней области. Кирин уберёг «Гвардеец» от развала: до этого собственники менялись как перчатки, комплекс хирел… А он за пять лет сделал из советской развалины прибыльное предприятие. Через три года у него уже холдинг был. Тогда он мне и предложил возглавить новую ферму здесь.

В тот день год назад мы ждали Константина Дмитриевича к двенадцати. «Аконинский» как опытное предприятие холдинга незадолго перед этим внедрил у себя новую систему переработки навоза на удобрения. Кирин хотел узнать о результатах, чтобы такую практику рекомендовали на федеральном уровне.

Приехал он за полдень и был слегка не в духе: я это понял по тому, что, когда он не в духе, курит больше обычного. Пока мы показывали ему отстойники, систему стоков и новые сепараторы для навоза, он с десяток штук выкурил.

Примерно в половине третьего пригласили его на обед, после чего Константин Дмитрич подобрел и даже начал шутить. Когда возвращались в кабинет, он хотел просто так поговорить с нашей техничкой – он к женскому полу всегда был внимательный – но та до того застеснялась, что побледнела, даром, что была в маске.

Мы ещё посидели здесь на двоих примерно полчаса, по рюмочке коньячку выпили, всякие новости обсудили. Потом, помню, он отлучился в уборную, и не было его около десяти-пятнадцати минут. Вернулся он посвежевший. Видимо в таком хорошем настроении был, что едва не забыл папку с документами и свои сигареты – я помню, потому что сам за ними бегал. Проводил, посадил в машину. Каким образом его останки оказались в навозе наших свиней, даже думать боюсь. Готов оказать следствию всё возможное содействие.

С Кириным я в близких отношениях не состоял, знаю его как бывшего владельца нашего предприятия и депутата.

В день его приезда специально подстраивали под него график откачки навоза. Очистку стоков мы обычно делаем дважды в день: утром и вечером. В тот день с первой откачкой ждали его, чтобы показать. Ну показали. Дальше был обычный день: отгрузили твёрдое в компостер, жидкое слили в лагуны. Потом я искал запчасти в ремонтный фонд, потом обед был, после обеда ходил к заму с заявкой на эти самые запчасти.

Уже вечером изучал документацию по сепаратору. Ночевал на работе: в прошлую осень стадо на откорме было больше обычного. Мясокомбинат выполнял какой-то крупный заказ на тушёнку. Поэтому ночью у нас тоже была откачка. Всю систему можно запустить и проконтролировать в одного, поэтому я отпустил техника и механизатора по домам. У них-то семьи, а меня дома никто не ждёт. Мою ночёвку на работе можно подтвердить по записи в журнале дежурств.

Вообще у нас круглосуточное видеонаблюдение. Камеры стоят здесь, в основных кабинетах, в каждом ангаре, на санбойне, котельной, в лаборатории… Не представляю, как это могло случиться, потому что Константин Дмитриевич уехал от нас, я это своими глазами видел. Какая-то мистика.

Я с ним близко не знаком, так – можно сказать, главный работодатель. В тот день мы внимательно следили за всем, я ещё заставил инженеров всё обойти: у нас, как назло, с четвёртого по шестое сентября наблюдались периодические сбои в работе камер. Мы теряли на нескольких точках от тридцати секунд до двух минут записи. Поэтому сделали копию с серверов, чтобы скинуть поставщику системы. Я готов всё передать, что у нас было за тот период.