– Иными словами, зондергруппы, ориентированной на борьбу со стригами, у нас нет?

– Отчего, есть. Учти, к слову сказать, что сейчас я раскрыл тебе информацию, уровень секретности которой намного превышает твой ранг.

– Многое из того, что мне известно, намного превышает мой ранг, – возразил Курт уверенно. – Что ж, это утешает; пусть хоть что-то. Итак, подводя итог сказанному: если бы присутствующие в Ульме знали о твоем существовании, они давно объявились бы. Так?

– Pour cela[63]. Кроме всех вышеперечисленных причин к тому, есть и еще одна, прямо связанная с задуманным ими делом. Попав во внимание Инквизиции, я могу запаниковать и натворить глупостей, которые могут столкнуть один из кирпичиков возводимой ими башни, отчего все их планы пойдут прахом. Предупредить меня о проводимой ими операции на моей территории следует хотя бы для того, чтобы велеть мне, pardon, не путаться у них под ногами, если уж не привлечь к сотрудничеству.

– Стало быть, если ты перед ними засветишься, если, пусть среди них и нет твоих прежних знакомцев, в тебе признают сородича… Они вступят с тобою в контакт?

– Не задавайся, – с невеселой снисходительностью усмехнулся фон Вегерхоф. – Эту мысль я обдумываю уже не первую неделю. Да, если так – вступят. И тогда мы будем знать о них пусть не все, но многое. Одолеваемый сей мыслью, я брожу ночами по Ульму округ трактиров, коли уж он их так любит, пытаясь выследить его или заметить хотя бы улицу, если не дом, откуда он появляется, или самому, au pis aller[64], попасть ему на глаза; словом, брожу а l’aventure[65] и пока, как видишь, тщетно.

– Днем ты беседуешь со мной… книжки читаешь, как погляжу, покуда стража тебя оберегает, ночами бродишь по городу… Когда ты спишь? Вы вообще спите? Не для того, чтобы убить время, а – необходимость в этом есть?

– Разумеется. Сон – ведь это не только отдых тела, это и отдых рассудка. И то, и другое даже у новообращенного гораздо сильнее человеческих, действовать могут лучше и дольше, ergo, они имеют в передышке даже бо́льшую необходимость. Хотя и более редкую. Само собою, я сплю, однако мне для восстановления сил требуется меньше времени, но это – мне. Я не имею своего гнезда и не растрачиваю сил на поддержание мысленной связи с птенцами – а ведь она постоянна. Что же касается текущего расследования, то я вполне могу позволить себе провести в делах пару дней, в патрулировании города – пару ночей и уделить сну час-другой наступившим утром, не теряя работоспособности.

– А прочее? – честно пытаясь следить за тем, чтобы вопрос не прозвучал излишне резко, поинтересовался Курт. – То, что еще нужно для поддержания твоей работоспособности? Это ты тоже выискиваешь ночами, или с сей незавидной ролью управляется твоя лоретка?

– Обыкновенно – да, – отозвался стриг спокойно, однако почудилось, что на сей раз обычная усмешка фон Вегерхофа была не вполне искренней и принужденной. – Сейчас же, как я уже упоминал, Великий пост; для меня это значит нечто большее, чем для кого-то иного.

– Судя по словам твоей мыши, пост ты все же нарушаешь.

– Это лишь игра, – пояснил фон Вегерхоф коротко. – Не более. Этим не насытишься и это… не выводит из равновесия так, как охота. Это – постные булочки на растительном масле, если тебе будет понятней в сравнении.

– И когда пост закончится… Но как тебе удается избежать паники или хоть слухов? Ведь не первый год ты живешь здесь, и за это время наверняка перепортил кучу народу.

– Вовсе нет, – возразил стриг через силу. – Единицы. Больше – не было необходимости.