– Ну наконец-то! Слава Богу! Ника, что ж так долго-то, я уж волноваться начала! Автобус-то давно уехал! – она поцеловала внучку в щеку, оглядела и подозрительно спросила:
– Али пешком шли? Опять через болота эти проклятые? Ох, что же это я! Здравствуйте, батюшка! Благословите! Меня Анна Трофимовна зовут.
Она повернулась к отцу Роману и смиренно склонила голову, сложив перед собой ладошки лодочкой.
Отец Роман, давно переставший что-либо понимать, внимательно пригляделся к старушке, рассмотрел на ее груди крестик, и только тогда перекрестил ее со словами «Бог благословит». Потом повернулся к Нике.
– Ника, а что же это получается? Вот бабушка твоя говорит, что автобус уехал давно. Выходит, мы могли на автобусе доехать? Раньше? Зачем же ты меня обманула?
– Простите, отец Роман, – Ника густо покраснела, уши запылали пунцовым цветом. – Я просто прогуляться с Вами хотела… Бабаня, гляди, я вот джинсы себе купила. А тебе платок новый! Красивущий! Павлово-посадский. Не сердись! – и чмокнула бабушку в щечку.
– Прогуляться, значит, хотела, а, Ника? – Пробормотал батюшка. – Со мной и с моим чемоданом…
– Простите, – еще раз прошептала Ника.
– Ладно, Бог простит. Славно прогулялись, не расстраивайся! – ответил священник, оглядел маленькую комнатку еще раз и повернулся к хозяйке. – Вы, значит, Анна Трофимовна? Здравствуйте еще раз! А я – иеромонах Роман Троицкий. Ваш новый настоятель. Где церковь-то ваша, покажете?
– А как же, батюшка, дорогой, все покажем! Ключи-то от церкви как раз у меня и хранятся. Я и прибираю там, за порядком слежу. Вот только покормлю вас обедом, да и пойдем немедля! – безостановочно тараторила старушка, сноровисто бегая от печки к столу и обратно. – Идите-ка пока вон, умойтесь с дороги!
Ника вышла в сени, поманила за собой отца Романа. В сенях на стене висел древний ручной умывальник с ножкой-пимпочкой внизу. Под умывальником стоял тазик, рядом, на гвоздике, висело белоснежное полотенце.
– Надо же, раритет какой! – улыбнулся отец Роман. – Я с детства таких не видел.
– У нас и сортир на улице, – неожиданно съязвила Ника, покосившись на священника.
Отец Роман даже не нашел, что ответить. Просто молча вымыл руки, сполоснул лицо и потянулся за полотенцем.
– А бабушка у тебя какая шустрая, а, Ника? – прервал он неловкое молчание.
– Ведьмы лечат, – хмуро ответила девушка.
– Как? – ахнул отец Роман и бросил полотенце на край тазика. – Она же православная! Как же она к ведьмам-то ходит?
– А она и не ходит. И не знает даже. Это я ей травки приношу разные, да в чай подмешиваю.
– Ника… – священник обессиленно привалился к стене. – Да как же можно-то? Сегодня же ко мне на исповедь!
– Не пойду! – взъерошилась Ника. – Помрет бабаня, что я одна делать буду?
На глазах у нее показались слезы, она захлюпала носом и отвернулась.
– О, Господи! – беспомощно прошептал священник. – Прости, Господи, сохрани и помилуй! Ну и что мне с вами делать?
Ника промолчала, а отец Роман вдруг понял, почему отсюда уезжают священнослужители. Не от страха, нет. От безысходности. От невозможности что-то изменить. От глухой тоски в пустой крошечной избушке-церкви.
Но он не уедет! Костьми тут ляжет, а вытянет девчонку и старушку из этих болот! С Божией-то помощью, разве есть что невозможное?
Только много позже иеромонах Роман поймет, какая непомерная гордыня сидела в нем…
Глава 6
На обед были борщ, маленькие чесночные сухарики и вареная картошка с укропчиком. В большой миске яркими летними красками играл овощной салат.
– Вы, батюшка, не бойтесь, я помню, что день сегодня постный, так и борщ сварила пустой. – сказала Анна Трофимовна. – Но вку-усный! Кушайте, батюшка, кушайте! Ника, к столу!