– Теть Варь, давай остановимся, Глашу укачало, – с беспокойством глядя на сестру, шепнула Аксюша.

– Сейчас в лесок заедем, там и остановимся, машина тоже перегрелась, – с участием отозвался дядька Трофим и добавил ласково: – Потерпи, Глашутка.

Глаша зажмурилась крепче и старалась дышать часто и неглубоко. Машина подскочила еще на нескольких кочках и остановилась. Дверь открылась, и Глаша едва не вывалилась на дорогу.

– Тошно? – помогая ей выбраться из машины, сочувственно спросил дядька. – Сядь вон под деревце, водички попей.

Глаша доплелась до пенька, служившего, очевидно, местом привала всех проезжающих, и тяжело опустилась на него.

– Глаш, умойся. – Тетка Варвара налила на ладонь воды и принялась отирать ей лицо и шею. – Полегчало?

Глаша благодарно улыбнулась и с наслаждением глотнула из фляги.

– Спасибо, теть Варь. Жарко сегодня очень.

– Ох, не говори, Глашут. – Дядька Трофим растянулся прямо на траве и зевнул. – Меня тоже совсем разморило. Давай в себя пока приходи, да дальше поедем, у Агафьи Степановны в сенцах всегда прохладно. И есть чем похмелиться. – Трофим улыбнулся сам себе и, надвинув кепку на лицо, захрапел.

Дурнота отступила, и Глаша принялась оглядывать окрестности. Они остановились прямо посреди леса, только немного съехав с дороги. По обе стороны создавали приятную тень высокие сосны – остатки старого ленточного бора. Они с родителями проезжали его, и мать рассказывала, что это последний кусочек бора на несколько сотен километров. Глаша любила лес, а сейчас, когда за его пределами дышать было совершенно нечем, он стал настоящим спасением. Тихонько, чтобы не разбудить прикорнувшего дядьку, Глаша встала и направилась искать тропинку.

– Ожила – и в лес бежать! – всплеснула руками тетка Варвара. – Далеко собралась?

– Надо мне, – шепотом откликнулась Глаша.

– Глаш, давай я с тобой пойду? – подскочила Аксютка. – Вдруг опять плохо станет?

– Да я в порядке уже, просто в машине душно было. Я тут, недалеко.

Аксютка постояла немного, поглядела на сестру, потом махнула рукой и плюхнулась обратно на кучу хвои, где Егор чертил палочкой какие-то знаки.

Глаша улыбнулась сестре и углубилась в прохладную тень. Аксюша была права, голова действительно еще кружилась, но делиться лесом она сейчас не хотела даже с сестрой.

Лес она могла делить только с отцом. Иногда на выходных они выезжали на природу, мама с Аксюткой предпочитали держаться у воды, а их с отцом неодолимо тянуло в лес, точно звал кто. Грибы, ягоды, лекарственные травы – все это отец знал и умел собирать, и Глаша жадно впитывала его знания.

Скинув надоевшие босоножки, она осторожно ступала по земляничнику, стараясь не раздавить цветы и крохотные зеленые ягодки.

– Рано еще для земляники, – окликнул ее знакомый голос.

Глаша вздрогнула и оглянулась. Позади нее на тропинке стоял Глеб и внимательно смотрел, как она крадется между резными листочками.

– Листья собирать самое время, – возразила Глаша, настороженно глядя на незваного гостя.

– Верно, для листьев самая пора. Ты почему одна бродишь? Тем более в лесу. – Парень ласково улыбнулся и, осторожно раздвигая ногами листья, направился к ней.

Рыжий «запорожец» Яхонтовых едва виднелся сквозь деревья, но голоса должно было быть хорошо слышно.

– Я не одна, вон машина. – Глаша чуть попятилась, осматривая поляну.

Глеб оглянулся и покачал головой:

– Да понял я, что ты не пешком сюда пришла. Только зря так далеко отходишь. Пойдем-ка обратно.

Но Глаше не хотелось возвращаться, к тому же неожиданное появление Глеба ее смутило. Нет, вряд ли он станет ее трогать – отец бы ему потом голову открутил. Елисей преподавал в медицинском и был у Глеба руководителем практики, Глаша наконец вспомнила, что видела парня пару раз, когда заходила к отцу на работу. Но все равно было что-то неловкое и пугающее в их встрече.