И я, признаться, после приснопамятного окна долго, потеряв покой и сон, ждала «в гости» того самого палача, но... Жертва моей импульсивности смолчала и мстить не стала. Или тёте Фисе удалось с ним договориться, или...

– А Зоя? – я попыталась перевести тему на главное. – С ней-то как быть? И Арчибальд сказал...

– А ты меньше слушай, – резко перебила тётя. – И довольно верить кому попало.

Слишком резко. И басом. Я мысленно поставила галочку. Меня куда-то не хотят пускать. Но она же знает: чем упорнее закрывать передо мной двери, тем больше вероятность, что я наверняка просочусь, суну нос во все углы и разнюхаю, где собака зарыта. И пойму, чем и как давно она воняет. И кто прикопал. Я же воздух.

– Круг собирается послезавтра вечером. Придёшь и приведёшь девочку. Пока пусть поживет у тебя. Защиты квартире я добавила. Но смотри, чтобы не сбежала к родственнице.

Я кивнула.

– И займись нечистью. Расскажи и предупреди. Чтобы по сторонам смотрели, амулеты берегли и чужаков искали. Оповести всех. В ближайшее же время. И сходи в бар, где ребята амулеты посеяли.

– В какой именно? – я скептично подняла брови. – Их в городе штук двадцать.

Не говоря уж о пятитысячной армии нечисти. Из которой далеко не все жили общинами и умели пользоваться сотовыми и интернетом.

– У тебя есть две ночи и два дня до общего сбора, – Верховная безразлично пожала плечами.

Я снова покладисто кивнула. Работа есть работа.

Тётя Фиса помолчала, покурила и задумчиво произнесла:

– Не так важно, кто, Ульяна. И не так важно, зачем. Важно – почему сейчас. Почему именно сейчас. О крысе я догадывалась давно. Важно понять, почему она начала действовать именно сейчас.

А я вспомнила о фонтанном видении. Но оно показалось столь незначительным по сравнению с недавними приключениями и новостями...

– Блажь, – небрежно отмахнулась Верховная, выслушав. – Ерунда. Забудь. На тебе – оповещения и бар. И девочка. А с нашей крыской, с тайнами «паука» и Аллы я сама разберусь. А ты... Смотри в оба и будь осторожна.

– Да кому я нужна...

Особенно в свете недавних событий. Надобно оглядеться. Меня многие не любят, но не с них спрос. Спрос наверняка с тех, кто делает вид, что любит. Чует моя чуйка... Алла-то мой номер телефона не знала. Но кто-то добрый подсказал.

– Действительно, – тётя Фиса неожиданно развеселилась. – Половина городской нечисти тебя ненавидит и мечтает содрать с живой шкуру, зато другая половина – душу за тебя продаст. Не говоря уж о том, что ты – моя племянница. И опекаешь девочку, за которой идёт очевидная охота.

Я фыркнула. Да уж...

– Ладно, хватит, – Верховная глянула на часы. – Доброй ночи, Ульяна.

Зеркало сверкнуло и пошло крупной рябью, поглощая тётино отражение и являя мою встрепанную особу с шелестящей газетой за спиной. И с минуту я неподвижно сидела на пуфике, зажмурившись, и усваивала услышанное.

– Заметь, девке-то не подивилась, – Жорик выглянул из-за газеты. – И ейной силе. Потомки погани – шо дождик восени, само собой, да?

– Нет, конечно, – я встала и вернула на место пуфик. – Но что не удивилась – это ты верно заметил. Будь другом, включи чайник.

– Зелье?..

– Не, всё нормально.

На всякий случай я заглянула в гостиную, но Зойка спала, зарывшись лицом в подушку и выпростав из-под одеяла пятки. Я осторожно закрыла дверь и отправилась на вечерние процедуры. Быстро в душ и в домашний костюм, снять линзы, перекусить и по уши залиться кофе. И заняться важным делом, пока дело не занялось мной.

Жорик с вопросами и новостями не приставал, молча окопавшись в углу дивана с газетой. Я достала списки своих подопечных, поставила на кухонный стол ноутбук и до утра оповещала. Рассылала электронные письма и смс-сообщения, рассказывая и предупреждая. Примерно каждый пятый перезванивал и интересовался, не Кирюша ли это опять прикалывается. Скелет радостно клацал челюстью, осчастливленный вниманием. Шаловливый подросток – это шаловливый подросток, и как сердиться?..