Грязно играете, господа безымянные. Подло и по двойным стандартам.

– Предлагаю сделку, – он достал вторую сигарету, – ты возвращаешь нам девушку, а мы вычёркиваем тебя из списков. Живи не скрываясь, никто тебя и пальцем не тронет. И, кстати, – холодный взгляд опустился на моё покалеченное колено, – я договорюсь с палачом, и она снимет проклятье. Выздоровеешь, заживешь нормальной жизнью... А?

На упоминании о палаче я, признаюсь, дрогнула. На секунду. Но всё остальное вызывало смех. Издевательский.

– Ну да, – с иронией откликнулась я, – а пока я буду жить, так сказать, полной жизнью, вы, безымянные, продолжите разбрасывать по городским паркам искалеченные мумии с татуировками изгнания на лбу?

– Какие мумии? – натурально удивился наблюдатель.

– Ой, мне-то мозги не пудри... – я поморщилась и сняла с пальца кольцо, швырнув амулет на землю. – Вот эти. Не узнаёшь?

Кольцо материализовалось в иллюзию мумии в открытом багажнике. Безымянный уставился на неё не мигая, и я бы даже сказала тупо, если бы не знала, какая гигантская работа мысли сейчас ведётся вне поля зрения. Спустя минуту он отвёл глаза.

– Это не мы, – заявил хрипло, но твёрдо.

– Ну да, ну да, – лицемерно поддакнула я. – Конечно, не вы. Это всегда не вы. Вот уже которую сотню лет не вы. Вы, конечно, девочек с даром собираете в безопасном месте, оберегаете, растите и обучаете...

Наблюдатель скрипнул зубами, затоптал недокуренную сигарету и невыразительно сказал:

– Шепчущим в этом мире не место.

– Почему же? – резко спросила я. – Кто вы такие, чтобы решать, кому в мире место, а кому – нет? И кто дал вам право осуждать на смерть детей? Дар ведьмы – естественная часть волшебного мира. Вам не кажется, что мы имеем право жизнь? И на договор?

Разумеется, для безымянного мои слова были пустым звуком.

– Отдай Анну, – велел он спокойно. – Сейчас же. Иначе...

И после этого волшебного слова за его спиной мелькнула тень. Наблюдатель поперхнулся недосказанным, посмотрел на меня – теперь точно бессмысленно и тупо, рухнул как подкошенный и замер. А окровавленный древесный корень, торчащий из солнечного сплетения безымянного, деловито зашевелился, оплетая законную добычу новыми корешками и утаскивая её под землю.

– Ужка! – запоздало возмутилась я. – Зачем же насмерть? Я который год мечтаю допросить безымянного и хотя бы его кровь на анализ сдать!

– Иначе нельзя, – из-за сосны выступила хрупкая, маленькая девушка с длинными соломенными косичками и тёмными глазами старухи. – Я его пообещала. Плоть и кровь наблюдателя, его сила – плата за помощь.

Она посмотрела туда, где лежало тело, и фыркнула:

– Дурак... Пошёл договариваться с отступниками всего-то с тремя амулетами от «смешанки», – Ужка пошевелила пальцами и на лету подхватила выскочившие из-под земли наблюдательские обереги. – Им разве никто говорил, что такие амулеты не защитят от магии одной конкретной сферы, даже если эта сфера смешивалась с другой для создания оберега?

– Я – нет, – отозвалась я. – Я про вас вообще ничего не сказала.

– Знаю. С такой-то защитой палача в твои мысли никто не полезет, – усмехнулась она. – Они поди всё на зелье правды напирали, от которого у тебя иммунитет?

– Сначала на него, – подтвердила я, переступая с ноги на ногу и обратно. – Потом подсели на легенды о стародавних, которые я пачками сочиняла на ходу. А потом им стало интересно, когда же я наконец мумифицируюсь и за счёт чего живу.

– Предсказуемо, – Ужка внимательно и оценивающе осмотрела меня с головы до ног. – И ни маяков, ни магнитов, ни слежки... Скучно, Эф. Хоть бы кого-нибудь привела – мы бы размялись. Но выглядишь... модно. Неожиданно.