Утром Коралл стало получше. Съев остатки сухого провианта, они снова исследовали место, где заканчивался след. Литта настаивала, что попытается еще раз, шептала очередные заклинания, пока в какой-то момент из ее ушей и носа не потекла кровь. Ведьмак сумел отговорить чародейку от дальнейших усилий. Не решились возвращаться вверх по ручью, пошли теперь в сторону, куда указывали их исчезающие следы. Местность понижалась, что выглядело многообещающим. Литта предположила даже – хотя и не слишком уверенно – что они, возможно, просто зашли в другой рукав долины. Так или иначе, а с гор они спускались.

Миновали часы изнурительного марша. Волки их пока что не беспокоили, хотя время от времени слышался доносящийся с разных сторон вой. Ветер развеял тучи, и снег прекратился, зато пришел пронзительный холод. Когда они остановились около полудня на отдых, оказалось, что у Литты жар. В раны чародейки попала инфекция. Ведьмак пожалел, что большая часть его снадобий не может помочь обычному человеку. Коралл снова попыталась наложить исцеляющее заклинание – и потеряла сознание. После короткого размышления Геральт решил, что у него нет другого выхода, как только устроить импровизированные сани и продолжить путешествие.

Когда они добрались до края леса, солнце висело всего в пальце над хребтами гор, склоняющихся над равниной. Перед глазами ведьмака открывался прекрасный вид на далекие, поросшие заснеженным лесом холмы. Но в нынешней ситуации куда более прекрасным зрелищем показалась ему деревянная избушка, притулившаяся к склону чуть ниже. Из трубы поднимался дым.

Двери отворила согбенная старушка, закутанная в кожух из овечьей шкуры, на который она набросила толстый платок темно-синей шерсти. Пряди седых волос окружали круглое загорелое лицо. Умные темные глазки окинули Геральта внимательным, чуть суровым взглядом. Женщина не казалась напуганной.

– Зачем так стучать? – поучала ведьмака бабулька. – Я не глухая.

– Нам нужна помощь.

– Это я вижу. Надо бы, полагаю, цикуты наесться, чтобы в эту-то пору идти через перевал. Истинное чудо, что вы живы. Входи, господин…

– Геральт из Ривии.

Старушка отступила в глубь сеней.

– Далеко тебя занесло от родимой сторонки, парень. Ой, далеко. Входите, согрейтесь у огня. Я Ута, хотя обычно зовут меня бабкой.

От тепла и духоты, что царили внутри избушки, ведьмак почувствовал, как вся усталость, которую он пока что держал в узде усилием воли и эликсирами, наваливается на него с удвоенной силой. Старушка провела гостя в жилую комнату и приказала положить все еще пребывающую без сознания Коралл на свою кровать. Геральт по привычке осмотрел помещение. Выглядело оно типично: печь, стол под льняной скатертью, лавка, комод, кровать, застеленная периной и несколькими мехами, два больших расписных сундука. С потолка свисали пучки сушеных трав. Вместе с хозяйкой они сняли с чародейки промокшую куртку и сапоги. Старушка обнажила укушенную руку Коралл и, неодобрительно причмокивая, осмотрела рану. Однако ведьмак с облегчением отметил, что отек исчез – как видно, последние чары Литты принесли желанный результат.

– Что-нито, да сделаю с этим, нужно только травок запарить, – заявила бабка. – А пока грейтесь да отдыхайте.

Геральт охотно послушался, сбросил верхнюю одежду и уселся поближе к печи. С благодарностью принял поданную ему кружку теплого молока. С трудом справился с сонливостью. Некая упорная мысль билась в его голове, но он все никак не мог облечь ее в слова. Смотрел на хозяйку, которая продолжала кружить по комнате.