Перекладывает бережно Ксению на постель. Вдыхает последний раз горький аромат ее волос, целует скулу. Встает. Нужно обтереть ее. И самому обмыться. Нет, не под душем. Он еще не готов проститься с ее тонким ароматом на себе. Просто обтереть живот… Натягивает джинсы. Выходит, крадучись, как преступник. Но в чем его вина? В том, что полюбил ту же женщину, что и друг? А мог ли он этого избежать? Заходит в душ, смывает сперму с живота, моет руки, пристально глядя на себя в зеркало. Смачивает полотенце и выходит из ванной. Дверь в комнату Степана открыта. Заглядывает к другу. Он напряжен и это сразу бросается в глаза.
- Все?
- Все.
- Помогло?
- Не знаю, она сразу уснула.
- Так утомил? - ехидно, и почти сразу же отчаянно, - черт, Слабый, прости…
- Да ладно. Понимаю я все, - устало потирает глаза, - пойду оботру ее, пока полотенце не остыло.
И выходит из комнаты. А Степан идет к снарядам и преодолевая адскую боль, принимается за упражнения. Может так он сотрет из памяти произошедшее, может так преодолеет черную ревность, разъедающую кислотой его душу?
Ксения спит, а мужчины, преодолев первую неловкость, наконец, спокойно принимаются каждый за свою работу. В тишине готовят ужин, который сами же и съедают, приняв нелегкое решение Ксению не будить. Завтра тяжелый день - понедельник. Пусть выспится.
Вечером, помогает Степану с сероводородной ванной, до которой не доходили руки в последние дни. А после сидят на берегу, смотрят на звезды и думают каждый о своем. Сколько их было, таких вечеров? Тысячи. С самого раннего детства. С тех пор, как маленького перепуганного Игорька поместили в приют, где с рождения находился Степан. Зареванный, крохотный малец был до смерти напуган. Оглушен и шокирован изменениями в своей жизни. Он постоянно плакал, звал маму, и не мог понять почему она не приходит. Сколько дней он просидел на скамейке у входа в надежде, что за ним придут? А потом прибился как-то к старшему на четыре года Степану и всю свою любовь, всю детскую преданность сосредоточил на друге. А Степе, вовсе не знавшему любви, такое обожание было только в радость. Так и жили. Росли, взрослели, крепли, делились мечтами и секретами, строили планы на будущее. И не расставались практически никогда. Только на время армии Степана.
Вздыхают в тишине:
- Помнишь как я тебя из армии ждал? Других бабы, а тебя я.
- Ага, и дождался ведь, - улыбается Степа, - один ты и дождался, - задумчиво.
- А поступление мое? Ты ж там всех запугал до усрачки.
- А чего она отличника брать не хотели? Развели кумовство.
- Так институт престижный, не для мальчиков детдомовских.
- Кто сказал? - И смеются оба.
- А фирму… Фирму помнишь, как открывали?
И опять дружный хохот. Потому что это было действительно смешно. Степан пришел из армии вникуда. Как-то так вышло, что даже положенное детдомовцу жилье ему не дали. И делай что хочешь! А тут еще Игорь через полгода из детдома выпускается. Устроился Степан в частную лавочку, устанавливали системы кондиционирования. Платили так себе, но опыта поднабрался. Да и с поставщиками оборудования связи наладил.
Когда Игорь вышел из детдома, стал вопрос о его дальнейшей судьбе. Друг рвался на работу. А Степан настаивал, что мозги Игоря не должны пропасть даром, как и школьный аттестат с отличием. Буквально за руку привел его в университет, хотя тот противился изо всех сил, и психовал, мол, где это видано тратить время на учебу, когда нужно деньги зарабатывать. Но Степа был непреклонен, мозги у Игоря были дай Бог каждому. Вкалывать как раб на галерах с такой светлой головой было преступлением. Он всем сердцем желал ему лучшей доли. И настоял, таки, на своем - Игорь поступил. Хоть и с боем, уж больно непростой факультет выбрали. Где по большей части золотая молодёжь места оккупировала в виду престижности профессии. Но поступил, и выучился при всесторонней и полной поддержке Степана. Хорошо, что Игорю, в отличии от Зимы вернули родительскую квартиру. Двушку -распашонку в которой они и обитали поначалу. Тяжело им жилось, и легко одновременно. Степан работал, уставая как собака, Игорь учился, получая повышенную стипендию. Но находилось время и на пьянки, и на девчонок, трахались они в то время, как кролики. И споров кто с кем - не возникало. Если Степан ложил глаз на одну подружку, Игорь автоматически подкатывал к другой. И наоборот. Никакого соперничества. Девок полно, а брат - один.