- Папаша Сили мне отказал, разумеется, - ответил он, и они неторопливо побрели к центру поселка – там уже вовсю работали печи и плиты таверны, и парни в белых рубашках и форменных фартуках выставляли подносы со свежей сдобой. – Поэтому ее так спешно обручили с этим Дасти.

- Она была не в восторге от обручения, - предположил Бастиан. Завидный жених для Адайн не был завидным. Уве снова кивнул.

- Я, конечно, не могу быть объективным, вы и сами видите, - произнес он. – Но он очень неприятный тип. Заносчивая дрянь, которая думает только о выгоде. Золотые каруны в глазах, и ничего больше.

Уве осекся и слепо дотронулся до лица. Бастиан подумал, каких это требует сил: не подавать виду, молчать, не сметь скорбеть. Знать, что какая-то тварь перерезала горло твоей возлюбленной – и даже не мочь ее оплакать.

Гален держался по-другому. То, что Бастиан принял за глубоко скрытые чувства, было, скорее всего, досадой – у него посмели отнять собственность и пока не ответили за это.

- Соболезную, господин Декар, - искренне сказал Бастиан. – Мне очень жаль. Вы ведь шли с кладбища?

Уве посмотрел на него так, словно наконец-то понял, что со столичным следователем можно быть до конца откровенным.

- Две вещи, господин Беренгет, - негромко произнес он. – Убийца – местный житель. Не приезжий. Знаете, как я догадался?

- Как же? – поинтересовался Бастиан.

- Все девушки его знали. Все пошли за ним по собственной воле, без страха. Если бы они испугались, то подняли бы шум. В наших краях так всех учат: если что-то не так – вопи, как чумной.

Бастиан кивнул. Ничего удивительного, в принципе. В таких городках и поселках все друг друга знают. И девушки пошли с убийцей как с хорошим знакомым.

- Логично, - ответил он и вдруг добавил: – Но они могли пойти и с незнакомцем. Знаете, в столице был маньяк два года назад. Господин самой благородной наружности, с рукой на перевязи, который никак не мог открыть дверь и просил о помощи добрую девушку. Девушка помогала, потом ее никто не видел живой. По собственной воле можно пойти с ребенком, который потерял родителей и плачет. С больным стариком. С женщиной, которая похожа на твою няню и несет тяжелую корзинку.

Уве постучал пальцами по виску, отгоняя нечистого.

- Какой только дряни нет на свете, - сокрушенно произнес он . – А ведь чудовищем назовут меня. И вас.

Они обменялись теми взглядами, которые бывают тогда, когда люди проникают друг другу в души – и понимают до конца.

- А вторая вещь? – поинтересовался Бастиан, напомнив себе, что надо будет зайти к господину Арно и отправить запросы в соседние округа. Вдруг там тоже были девушки, которые сперва помогали кому-то открыть дверь, а потом умирали с перерезанным горлом.

Уве едва заметно нахмурился, словно ему было неприятно говорить, но он не собирался молчать.

- А вторая в том, что моя сестра замечательная девушка, господин Беренгет. И если вы разобьете ей сердце, то я разобью вам голову. Если вас интересует необременительный романчик, то поищите кого-то другого.

Это было сказано настолько серьезно, что Бастиан с трудом сдержал улыбку. Хорошо, что Аделин не одна – с таким защитником ей некого бояться, хотя она и не подозревает об этом.

Впрочем, брат так и должен себя вести.

- Посмотрите на меня внимательно, господин Декар, - Бастиан все-таки улыбнулся и обвел пальцем круг в воздухе возле лица. – Не с моей физиономией разбивать сердца, это уж точно.

Уве по-прежнему смотрел серьезно. Как все было бы хорошо и правильно, не будь он оборотнем – обожал бы сестру, гонял ее поклонников и порыкивал на молодых людей с букетами, которые толпились бы возле дома: только попробуйте ее обидеть! Уж я вам покажу! Пущу клочки по закоулочкам!