– А что, в твоем мире не было домовых? – заинтересовался хвостатый.

– Не-а. У нас из домашних животных только кошки и собаки. Ну это из крупных, – тут же
поправилась я. – А так еще рыбки, черепахи, птички... В общем, кого только нет.

– Ну а это тебе что, не домовые? – усмехнулся кот. – Они же оборачиваются, когда их никто не видит. Ну ты и деревня.

– Сам ты деревня, а у нас никто не оборачивается.

– А, ну да, – неожиданно согласился фамильяр. – У вас же мир безмагический. Бедняги всю жизнь заперты в своих телах.

– Никто нигде не заперт, не придумывай. Они просто животные.

– Ну-ну.

На этом спор я посчитала завершенным. Просто не видела смысла спорить, потому что каждый из нас все равно остался при своем мнении. Вместо выяснения правды я занялась осмотром своего кабинета. С прошлого раза здесь совсем ничего не изменилось. Восемь длинных столов и скамеек по-прежнему стояли на своих местах. Мое рабочее место, то есть кафедра, тоже никуда не делось, но с центра я передвинула ее к окну: так было привычнее. Посередине она занимала все место перед доской.

Пока воображаемой.

– Так, а доски-то у нас нет, – произнесла я очевидное. – А на чем же я буду писать?

– А зачем писать? – озадачился вместе со мною кот.

– Ну как же? Вот надо мне вызвать ученика к доске, чтобы он на вопрос ответил и примеры написал...

– Не понял, – перебил меня Аристотель. – Зачем кого-то вызывать? Спрашиваешь, а он с места тебе отвечает. А для записей тетради есть. Ты диктуешь, они записывают.

– А домашнюю работу им задают? – спросила я, уже кое-что начиная подозревать.

– В смысле по дому убраться?

– Та-а-а-а-ак, – протянула я, усаживаясь прямо на кафедру рядом с фамильяром. – Ну-ка, расскажи мне все, что знаешь об обучении в академии.

А знал кот достаточно много. Во-первых, здесь не существовало контрольных работ как таковых. Во-вторых, домашних заданий детям тоже не задавали. Все домашнее задание заключалось в повторении записанного на предыдущем уроке материала, что, естественно, делали не все и даже не половина.

Само занятие проходило как лекция, а в конце четверти проводили зачет по каждому предмету. Такой зачет состоял всего из трех вопросов по разным темам. Первый – самый легкий, второй – на уровень сложнее, а третий – самый сложный.

Что же касалось самой учебы, то, как я уже сказала, четвертей здесь было четыре, но каникулы между ними составляли всего две недели. То есть дети учились даже летом.

Нет, конечно, просто рассказывать материал, ничего не требуя взамен, мне как учителю будет гораздо легче, но детям-то пользы никакой. Что у них там останется в их головах? Особенно если кто-то совсем не будет делать записи, а другие так и не удосужатся их элементарно перечитать.

Нет, такая методика обучения мне совершенно не подходила. Я-то, быть может, сначала себе и сделаю легче, а потом тот же ректор будет спрашивать с меня, почему это у нас одни двойки на экзамене. Еще оштрафует опять! От него я и не такого могла ожидать.

Решив, что буду вести занятия так, как привычно мне, я перечитала свой набросок для первого урока. Будильник уже давно прозвучал, так что до прихода детей у меня оставалось совсем немного времени.

А ведь мои ученики вчера заселились в общежитие. Надо бы спросить у них, все ли нормально. Все-таки новое место. Да и дети сейчас бывают не очень добрыми. Лишь бы конфликтов между ними не появилось. Хотя чего я себя обманываю? Конфликты будут стопроцентно, и разгребать их придется мне.

– Доброе утро, дети! – широко улыбаясь, проговорила я, отрываясь от своих бумаг, стоило двери распахнуться.